Смертники
Шрифт:
– Третий, подтянись; Второй, аккуратно к нам, работаем! – спокойно продолжал командовать Игорь, и все это несмотря на свистопляску пуль и осколков, проносящихся мимо и ложащихся совсем рядом.
Неподалеку упал и разорвался «ВОГ» – словно брошенные порывом ветра градины, осколки рассыпались по листьям деревьев и кустарников. Один небольшой осколок, полетев в сторону Гуревича, ударил в грудь, в материал разгрузки, пробил ее, но не сумел осилить плотной материи «горки».
– Сахнов, прикрой! Что рот раззявил? – рыкнув на своего заместителя, капитан рванулся вперед, выпустил очередь в переползающего за кустами боевика и тут же перевел автомат на выросшего буквально в двух шагах (словно из-под земли) моджахеда. Выстрелили оба,
– Готов! – радостно возвестил сержант Сахнов, выскакивая с совершенно противоположной стороны от той, где его собирался лицезреть Гуревич.
– Слева от меня! – проорал Игорь, продолжая продвигаться вперед. – Не отставать! У, с-сука! – Длинная очередь по мелькнувшей за деревьями фигуре. Ответные пули заставили упасть и прижаться к земле.
– Мыльцын! – выискивая глазами идущего где-то справа пулеметчика, прокричал Гуревич. – Прижми эту скотину…
Он тут же вскочил и перебежал на другое место. Кто-то настойчиво пытался подловить капитана на мушку. Совсем рядом с тем местом, где он упал, дзинькнула пуля. – Что за… – Он не договорил, вскочив, вновь бросился вперед и влево.
Теперь пули ложились за спиной. Игорь упал и ощутил под руками нечто вязкое. Воздух ощутимо наполнился запахом смерти.
– «Смерди», – пошутил про себя Гуревич, оттирая о скошенную пулями листву испачканные кровью руки. И вот только теперь он вдруг почувствовал наполняющий лес смрад – жуткую смесь крови, пота, гари и миазмов, испускаемых мертвыми телами. Казалось, весь этот кошмар, придавленный тяжелым небом, опустился к самой земле. Игорь почувствовал подступающий к горлу комок, выругался и, вскочив на ноги, побежал дальше. Невидимый ему стрелок вновь прозевал момент, и пули пронеслись над головой Гуревича, когда он уже благополучно падал подле другого укрытия. Переползя в сторону, Игорь снял с головы свою черную кожаную шапочку с меховой оторочкой, подтянул к себе метровую веточку и надел шапку на нее конец. Затем перехватил палку в левую руку, отвел шапку как можно дальше в сторону и надел себе на голову капюшон маскхалата. После чего, надеясь на маскирующую защиту росших прямо перед лицом кустов, осторожно выглянул и начал поднимать вверх шапочку. Грохот вражеской очереди – и шапка слетела на землю. Головной убор было жалко, зато фокус удался – увидевший позицию противника Гуревич вскочил и навскидку длинной очередью срезал бандита, слишком сильно уверовавшего в свою маскировку.
Длинно зарокотал пулемет Мыльцына. Игорь сместился влево и с колена разрядил остатки магазина в убегающую фигуру еще одного бандита; тот, споткнувшись, повалился в кусты… Цепь наступающих выравнялась, и правый фланг начал стремительно продвигаться вперед, левый – старался не отставать. Противник окончательно стушевался, и лишь отдельные боевики все еще продолжали оказывать сопротивление…
Рядовой Алексей Гаврилюк
Глаза слезились, туман отступил, но для уставших глаз все казалось затянутым серой дымкой. В глубине леса изредка мелькали зеленые призрачные фигуры, но Алексей не успевал выстрелить – точнее, успевал, но ему хотелось бить наверняка. К сожалению, никто не оставался в пределах его видимости на столь долгое время, чтобы он сумел сделать уверенный «на все сто» выстрел. Автомат, поставленный на одиночный огонь, ждал своего мига. Общая слабость от усталости, от потери крови, от боли в ране уже давно овладела Алексеем; ноги предательски дрожали, в глазах время от времени мелькали мушки. Он даже почти не обратил внимания на непонятную суету и стрельбу, вдруг начавшуюся на правом фланге противника. Он даже не смотрел туда. Его взор уперся в ближние подступы к окопам. Плевать, что происходит там дальше, его рубеж начинается здесь, в семидесяти метрах от защищаемых им пацанов.
И вот, наконец, он увидел первые приближающиеся к нему фигуры. Прицел… так, выровнять мушку… дрожащая рука дернулась в сторону… не спеши, не спеши… спокойно, унять дрожь, на секунду задержать дыхание… спокойно… плавно надавить на спуск… цевье на бруствер… так гораздо лучше, а первый уже совсем близко… Почему они не стреляют? Хотят взять в плен? Нет уж, дудки… вот она… мушка в центре расплывающейся в глазах груди… Ну, держись, бородатый, сейчас… Бородатый? Но он же без бороды! Еще один внимательный взгляд на лицо бегущего – и ужас, холодом объявший все тело. Ужас от осознания едва не сотворенного. Алексей медленно, боясь шелохнуться и совершить ненароком страшное, расслабил сжимавшийся на спусковом крючке палец, медленно поднял ствол, поставил автомат на предохранитель и, не в силах больше стоять, сполз на дно окопа. Автомат упал рядом.
В бегущем «боевике» Алексей в последнюю долю секунды сумел распознать Виталика – Виталия Аверина из группы капитана Гуревича.
Губы Алексея мелко дрожали, а по щекам текли слезы.
Младший Келоев
Наверху творилось что-то невообразимое. Пару раз беспорядочно выпускаемые очереди прилетели даже сюда, на базу, взрывая землю недалеко от входа в землянку. Нервозное состояние европейской барышни невольно передалось «охранявшему» ее Идрису. Не выдержав, он схватил «Кенвуд» и начал вызывать своего брата.
– Идрис! – Неестественная хрипота в голосе Ибрагима выдавала в нем сильное волнение. – Уходи! – В горячке боя старший Келоев совершенно забыл о своем брате, ибо прежде полагал, что он в совершенной безопасности. Теперь же, когда все резко переменилось… – Уходи скорее!
– А Келли? – явно не понимая происходящего, Идрис выпучился на черный прямоугольник радиостанции, будто на нем мог быть написан ответ на мельтешившие в его голове вопросы.
– К шайтану бабу, уходи сам, быстро! – Чувствовалось, что Ибрагим спешит отделаться от этого разговора и заняться чем-то более важным.
– Я понял, брат, я понял, и ты сам тоже! – Идрис вдруг почувствовал, что еще чуть-чуть, и расплачется. И без слов было ясно, что дела у боевиков идут хуже некуда, что Ибрагим остается там, наверху, единственно ради того, чтобы прикрыть отход ему, Идрису.
– Уходим! – глядя на Барбару, скомандовал младший Келоев. Он понял, что ему не хочется ее бросать.
– А Роберт? – Она назвала телеоператора настоящим именем. – А Сэм? Я не пойду без них!
Он схватил ее за руку, но она уперлась с силой разъяренной кошки.
– Они убиты, они убиты! – Идрис не врал, он действительно был в этом уверен.
– Я не пойду! – Барбара почти вырвала свою руку из руки боевика.
– Дура! – Злость, вскипевшая в сердце Идриса, заставила его размахнуться и наотмашь ударить посмевшую перечить ему женщину.
– Нет! – Уверенность в том, что лучше притвориться заложницей, росла в Барбаре каждую секунду.
Он рывком сдернул ее с топчана и поволок на улицу.
– Мерзкая свинья! – ругалась Барбара, отчаянно сопротивляясь в тщетной попытке вырваться из его сжавшейся в замок руки.
Наверху раздался чей-то тоскливый визг-плач – так плачет маленькая, посаженная на цепь собачонка, но это была не собака, это взвыл потерявший последнего брата Аслан Бикмерзоев. Казалось, с горы шла волна страха, которая захлестнула сопротивляющуюся Барбару. Смертельно раненный в душу Аслан взвыл вновь. Взрыв гранаты, подкатившейся ему под ноги, остановил вой на полуноте. И этот взрыв, и этот жуткий, прервавшийся вой заставили Барбару испугаться окончательно, испугаться до умопомрачения. Страх полностью сковал ее тело. Она уже не могла сопротивляться. Тем более, Идрис больше не раздумывал: он стукнул ее в лицо еще раз, перебросил через плечо и, не оглядываясь, поспешил прочь.