Смертный ангел
Шрифт:
– Не беспокойтесь. Я буду рядом. Сиделку искать не нужно.
– Хорошо. Тогда до завра.
– Постойте! Когда он придет в себя?
– Не знаю. Произошедшая с князем перемена - лишь первый лучик надежды. Понимаете, лучик. По правде говоря, он все еще на грани между жизнью и смертью.
Расстроенный Свенельд вернулся в шатер. Лучше бы он не спрашивал лекаря.
Человек открыл глаза и приподнял голову. Его разум прояснился.
Сколько провалялся без чувств под этим дьявольским солнцем?
Человек попытался подняться, но, сумев приподняться только на локтях, снова без сил уткнулся в песок.
Жара! Но гораздо страшней и мучительней жажда. Она обрекает на гибель.
Трезвость ума начала угасать. Жалкий миг - и вернется прежняя пустота. С губ захотел сорваться стон, но получился сухой хрип. Солнце и жажда отняли у него даже стон.
Отчаянье. Рука потянулась к пустой фляге, которую он почему-то не выкидывал. Его не покидала сумасшедшая надежда, что фляга когда-нибудь наполниться водой. Вода! Зачем вспомнилось о ней? Это невыносимо.
В голове взорвалось. Нет! Нет! Это не может быть явью! Фляга полна воды! Безумие. А! Какая разница! Главное, вода.
Бережно, очень осторожно, чтобы не пролить ни капли драгоценной влаги, человек отвинтил крышку и дрожащими руками поднес горлышко к потрескавшимся губам, жадно опрокинув флягу. Опомнившись, он с трудом заставил себя остановиться. Воду нужно беречь.
Некоторое время человек просидел в тени дюны, борясь с искушением сделать еще пару крохотных глотков. Потом решительно пристегнул флягу к поясу.
Надо идти. Спасение возможно, только если идти. Человек двинулся вперед. Каждый шаг был для него маленькой победой. Правая рука покоилась на фляге, чтобы ни дай бог не потерять.
Идти, как ни тяжело, но идти. Он знал, что второго чуда с флягой не будет. Идти. Вокруг море песка с волнами дюн. В небе то же солнце; и жажда, притупленная, но не исчезнувшая, а во фляге так ничтожно мало воды.
Идти!
Старший лекарь из Орешка вздохнул.
– Князь? Он по-прежнему в себя не приходил. Боюсь, что жар у него начинает возвращаться. К полудню ему будет хуже. А к вечеру, - лекарь обвел взглядом собравшихся за скромным походным завтраком, - скорей всего воевода сызнова будет в бреду.
– К вечеру здесь будет Богомил с сестрами из Целительного Истока, - стараясь приободрить, напомнил Межимир.
– А как царевна?
– Её Высочество спит. Она очень устала, но не более того. Угрозы её здоровью нет.
Завтрак продолжился в полном безмолвии. Каждого занимали собственные раздумья, делиться которыми не хотелось. Когда с едой было покончено, первым заговорил Свенельд.
– Ваша Светлость, - обратился он к золотому воеводе, - вы упомянули, что верховный жрец и сестры прибудут через Портал?
– Верно. Тут рядом расположена монастырская обитель. Скромная, но, по-счастью, в тамошнем главном храме есть свой Портал.
– Как далеко находится этот монастырь?
– Свенельд на секунду задумался.
– Ежели конным верхом, не более полудня пути.
– Ваша Светлость, позвольте мне взять гвардейцев и отправиться к монастырю ждать Богомила и целительниц.
– Хочешь обеспечить им охрану?
– спросил Межимир.
– Да.
– Еще вчера к монастырю были посланы полсотни конных витязей, - вмешался в разговор воевода Бобрук.
– Я возьму еще сотню и отправлюсь туда. Лучше перестраховаться, чем оказаться в дураках из-за какой-нибудь случайности.
– Согласен, - кивнул Межимир.
– Твои опасения не лишены оснований. Бери сотню, хотя нет, бери две, и скачите к монастырю!
Глава 7
Двухсотенный отряд царских дружинников со Свенельдом во главе свернул с узкой и неприметной лесной тропы. Расступившиеся деревья открыли крупную лесную поляну. Впереди на широком невысоком холме высился частокол монастырской стены.
Дремучий-на-холме в самом деле скромная обитель. Даже издали видно, что строения за частоколом сплошь из дерева. Зато посреди монастыря гордо красовался настоящий белокаменный храм с высокой колокольней. Такой храм не стыдно заиметь иному городку.
Однако внимание Свенельда сразу привлекло другое. Из ворот обители выезжали монахини в окружении кованых ратников. Куябец неодобрительно приметил, что вид у конников явно беспечный. Недовольство Свенельда смягчилось, когда они вмиг перестроились, прикрыв сестер, едва увидели неизвестный отряд, показавшийся из леса.
После короткого объяснения вместе двинулись к Предгорью. То ли количество ратников было внушительным и никто не рискнул напасть, то ли благополучно миновали гоблинские засады, однако от стычек в пути боги избавили. До лагеря добрались уже затемно. Их встретила та же картина потерявшего веру в победу войска.
– Что с Русланом?
– с тревогой спросил у Бобрука куябец.
– Лекари говорят плох. Очень плох, - мрачно ответил Бобрук.
– Надеюсь, мы не опоздали, - пробормотал Свенельд и посмотрел на шатер Руслана. В мерцающем свете факелов он чудился склепом.
Монахини восседали на лошадях недвижимыми статуями. От легкого ветерка слегка колыхались полы длинных, до пят, ряс. Лица сестер прятались от любопытных взглядов под глубокими капюшонами. До сих пор Свенельд не слышал от них ни единого звука, не то что слова.
Сестра, ехавшая во главе дюжины монахинь, тронула поводья и подвела кобылу ближе. Монахиня откинула капюшон. Факелы озарили обрамленное прямыми седыми волосами строгое лицо.
– Оброшь, настоятельница обители Целительный Исток, - представил её Богомил. Всю дорогу от монастыря он ехал рядом.