Смертный бой. Триколор против свастики
Шрифт:
Через пять минут я стоял у окна и смотрел на удаляющуюся фигурку Урсулы.
Все во мне протестовало против ее ухода, мне хотелось быть с ней, наплевав на Гейдриха, Рейх и таинственную Федеральную Россию, но я не мог этого позволить.
Машина ждала меня точно в назначенном месте. Из автомобиля вышел лейтенант и открыл мне заднюю дверцу. Я сел рядом с худощавым седым оберстом, на мое приветствие он холодно кивнул. Мы ехали молча всю дорогу, но когда машина остановилась, оберст повернулся ко мне и
— Я был против этой встречи, однако Людвиг попросил меня, и я не мог ему отказать.
Мы вышли во дворик небольшой усадьбы, и я в сопровождении оберста поднялся в дом. В гостиной меня ждал сухощавый генерал.
— Добрый день, господин Бек.
— Добрый день, — поздоровался со мной генерал-полковник. — Спасибо, Карл, не буду тебя больше задерживать.
Оберст отдал честь и вышел.
— Итак, господин Михайлов, о чем вы хотели со мной побеседовать?
— Господин Бек, Гитлер не предлагал вам возглавить генеральный штаб?
— Мне? Никогда. Хотя то, с какой скоростью гибнут его штабисты, наводит на невеселые мысли.
— Один аналитик СД предположил, что русские находят штабы, пеленгуя золотое шитье в генеральских погонах. После того как его доклад попал наверх, его самого лишили погон, — пошутил я.
— Возможно, в этом что-то есть, — серьезно ответил Бек. — Русские меня просто поразили.
— Тут нечему удивляться, все-таки техника двадцать первого века, — сказал я.
— Значит, все эти фантастические слухи правдивы?
— Да, Германия напала на Федеративную Россию из двадцать первого века. Генерал, проблема в том, что они знают все, что происходило в их истории, знают про ваши контакты с Остером, Ольбрехтом и профессором Йессеном. Сейчас в России республика, у коммунистов десять процентов в парламенте, а у власти очень популярный премьер левоконсервативных взглядов.
— Что вы хотите от меня? — сухо спросил собеседник.
— Я хочу знать, что предпримет армия в ситуации, заметьте, абсолютно гипотетической ситуации, когда исчезнет правительство Рейха.
Генерал задумался, подошел к горевшему камину, постоял и начал отвечать: — В данной гипотетической ситуации армия могла бы прислушаться к авторитетному лицу и поддержать вновь организованное правительство, созданное здоровыми силами Германии. Но я никогда не пойду против интересов Германии и ее армии, ведь русские требуют полной и безоговорочной капитуляции.
— Знаете, генерал, не все так плохо, как кажется. В другом прошлом Германия полностью капитулировала, но страна сохранилась, хотя Вермахт убил около тридцати миллионов русских, украинцев и белорусов.
— Сколько миллионов? — ошарашенно спросил Бек.
— Война длилась еще четыре года, погибло десять миллионов немцев, американцы разбомбили все города, и девятого мая подписан акт о безоговорочной
Бек молча смотрел на языки пламени в камине.
— Господин генерал-полковник, как я могу связаться с вами?
Он взял с каминной полки ручку и на листе бумаги написал номер.
— Позвоните по этому номеру и спросите господина Штрайбаха.
Через минуту смятый листок полетел в камин.
Прощаясь со мной, генерал был гораздо более приветлив, чем при встрече.
Лейтенант ждал меня в машине. Я открыл дверцу и сел рядом с ним.
— Вы не могли бы подвезти меня к главному филиалу Дрезднербанка? — спросил я.
Лейтенант кивнул и завел машину.
Мне порядком надоела эта конспирация, затеянная Гейдрихом. Я прекрасно понял, что мне он отвел роль живца, на которого будут клевать все недовольные режимом. При малейшей опасности он меня сдаст, но сейчас я ему был очень нужен.
Операционный зал банка был практически пустым, после начала войны с Россией финансовая жизнь Берлина практически замерла. Я подошел к клерку, сидящему за столом в дальнем конце зала.
— Могу я узнать о состоянии счета две тысячи десять? — произнес я.
— Одну минуту, — он посмотрел в свои бумаги, — вам нужно в кабинет двести двадцать, я провожу вас.
Мы вышли через неприметную дверь из операционного зала и по узким лестницам стали подниматься наверх. Двести двадцатый кабинет оказался на пятом этаже. В кабинете за столом сидели трое солидных пожилых мужчин. Они смотрели на меня недоверчиво-презрительным взглядом профессиональных банкиров.
Самый старший из них начал беседу.
— Встретиться с вами нас попросил один очень уважаемый нами господин, и только из уважения к нему мы будем вас слушать.
Начало было очень многообещающим.
— Господа, мне известно, что вам известны проблемы, с которыми столкнулся Рейх, начав войну против Советской России, — произнес я.
Банкиры озабоченно переглянулись.
Я продолжал:
— Все перспективы получения доходов от войны для финансовых и промышленных групп рухнули, когда выяснилось, кто в действительности противостоит Рейху.
— Господин Михайлов, вы ошибаетесь, наша армия наступает в Белоруссии и на Украине, а что до Восточной Пруссии, — он пожал плечами, — это слаборазвитый аграрный район, потеря которого совершенно не влияет на экономику Рейха.
— Нет, это вы ошибаетесь, спрятав головы в бумаги, как страусы в песок. После начала войны железнодорожные перевозки упали на две трети, Рур залит водой и обесточен, в Верхней Силезии большинство шахт остановлено, а с тех, что работают, не могут вывезти уголь.