Смертоцвет
Шрифт:
— У них тоже свой Цензурный комитет, — вставил реплику Герман.
— Еще какой! — усмехнулся Ферапонтов. — Говорят, некоторые вещи, знать которые считается особенно опасным и вредным, они принудительно забыли под воздействием ментальной магии. То есть, мало того, что жрецы промыли мозги всему своему народу, но и сами себе тоже!
— Ну, это уж сказки, я полагаю, — ответил Герман. — Себе-то, небось, они эти вредные знания оставили — под предлогом, что иначе не смогут ограждать от них народ. Все всегда так делают.
—
— Погодите, — прервала его Ариадна. — Слышите?!
Все тут же замерли, прислушиваясь. Шелест… какой-то странный шелест со всех сторон, словно ветер гоняет по полу опавшие сухие листья.
— Что это? — спросил Герман шепотом.
— Тс-с! — ответил Ферапонтов, близоруко оглядываясь по сторонам. Ариадна засветила свой огненный шарик, сделав его немного ярче.
Ничего. Темные каменные стены. Редкие, едва заметные следы росписи на них. Облепившие камень стебли плюща. Может быть, это их листьями кто-то шуршит? Какие-нибудь ящерицы или крысы? Или?..
В следующий миг он ощутил хлесткий удар по лицу, словно его огрел кнутом извозчик, а затем этот самый кнут захлестнулся вокруг его горла и принялся душить. Герман захрипел, схватился за кнут, ощутил под пальцами нечто гибкое, скользкое и упругое. Побег плюща! И, кажется, не один, а несколько, сплетенных вместе!
Отчаянно вскрикнула Ариадна. Ферапонтов резко выбросил вперед руку с засиявшей в ней дворянской шпагой, рубанул. Мгновение спустя хватка на горле Германа ослабла, и он с хрипом втянул горлом воздух, а затем сорвал с шеи обвисшее зеленое щупальце.
Но тут Ариадна снова закричала и повалилась на пол. В свете огненного шара Герман заметил сразу несколько шевелящихся на земле побегов, два или три из которых охватили ее лодыжки. Он тоже призвал шпагу и принялся рубить их, стараясь не попасть графине по ногам.
Раздался щелчок кнута, и новое щупальце захлестнуло ему руку, потянув ее вниз, к земле. Он попытался рубануть шпагой, но лишь чиркнул ею по каменному полу. Затем еще один побег охватил ногу, до боли сжав ее даже сквозь сапог.
— Огонь! Графиня, примените огонь! — крикнул Ферапонтов, тоже уже отчаянно боровшийся с несколькими побегами и не успевавший рубить их.
Несколько секунд спустя коридор озарился ослепительным алым светом, от которого у Германа заболели глаза. Громадный язык пламени лизнул сперва пол, затем стену. Враз почерневшие побеги заизвивались на полу, и тут же застыли крошащимися черными остовами. Пахнуло жаром, пеплом, испарениями.
— Ха! — азартно выкрикнула Ариадна, — и еще один огненный язык прокатился вдоль противоположной стены. Герман почувствовал, что его ничего больше не держит. Все побеги со стен осыпались пеплом, а те немногие, что остались, вели себя тихо.
— Так вот,
— Похоже на то, — ответил Ферапонтов, точно так же потиравший руку. — Нужно быть на чеку.
— Предлагаю просто выжигать эти растения дальше по пути, — сказал Герман. — Впрочем, не пора ли вернуться к профилизатору? Вероятно, он уже закончил работу. Нужно узнать, зафиксировал ли он профиль. Если да, то нам здесь больше делать нечего.
— Боюсь, как бы нам не задохнуться здесь, если выжигать все, — проговорил Ферапонтов. — Не забывайте, тут может не быть выхода. Хотя… такое ощущение, что воздух немного движется здесь. Смотрите, как стелется дым.
Дым, в самом деле, как будто немного тянуло по коридору вперед. Герман сделал несколько осторожных шагов в том направлении. Под его ногой хрустнул обгорелый побег. Тяжелый запах сырого пепла забирался в ноздри.
— Давайте пройдем немного дальше? — с азартом проговорила Ариадна. — Я хочу посмотреть, что там. Илья Ильич, вы что думаете?
— Да, я бы тоже не прочь… Герман Сергеевич, идемте, не бойтесь.
— Я боюсь?! — Герман вспыхнул. — Пойдемте, господа. Я вижу, там впереди коридор расширяется.
И в самом деле, всего пара десятков шагов, и они вышли к еще одному залу, даже побольше первого.
— Кажется, это сама похоронная камера, — проговорил Ферапонтов, остановившись в шаге от входа и осторожно заглядывая внутрь. Там внутри как будто пробивался свет, но источника его видно не было. По крайней мере, можно было различить темные ниши в стенах — вероятно, склепы, в которых лежали тела похороненных здесь людей. Точнее, вероятно, эльфов, а может быть, и кого-то еще, кто был до них.
— Поразительно… — проговорил Илья Ильич. — Настоящую похоронную камеру я видел всего пару раз, обычно добраться не удавалось. Знаете, они же их очень хорошо прятали… А чтобы появиться из портала так близко от нее…
— Ну, так пойдемте посмотрим, — сказал Герман и шагнул внутрь камеры.
В следующий миг раздался шипящий звук, и между ним и его спутниками вырос прозрачный дрожащий экран, похожий на поверхность огромного мыльного пузыря. Герман коснулся его рукой, и почувствовал, что тот твердый.
— Эй! — донесся до него голос Ариадны, словно приглушенный расстоянием. — Что происходит?! Илья Ильич, что это?!
— Погодите! — воскликнул Ферапонтов. — Никогда такого не видел. Защитный барьер, но зачем?..
Герману стало не по себе. В похоронной камере царила тишина — воистину, мертвая. Недолго думая, он призвал дворянскую шпагу и попытался ею сначала ковырнуть, а затем — пробить гладкую поверхность пузыря. Ничего не вышло. Шпага только скользнула по поверхности, не повредив ее. Он попробовал снова и снова — ничего.