Смертоносный груз «Гильдеборг»
Шрифт:
Он разложил на коленях спецкарту пограничной области и внимательно ее изучал. Я посмотрел на Тенсера. Он сидел с закрытыми глазами и спал. И остальные не проявляли волнения или интереса. Боевая акция, значит, по крайней мере, будут доплаты.
— Переключение скоростей в порядке? — спросил поручик без всякой связи и продолжал дальше изучать карту.
— В порядке.
Облака пыли окутали караван. А если тот человек даст показания, что вчера во второй половине дня на ферму приехал военный джип? Страх сдавил мне горло. Об этом я и не подумал. Жизнь полна неожиданных поворотов. Я был дураком, мне надо было оставить машину среди плантаций и идти к дому окольным путем. За эту неосторожность
Солнце резко ударило меня. Я открыл глаза: было утро. Солнце уже высоко поднялось по небосклону. Белый дом в зелени табачных листьев. Вертолет Гофмана на дворе фермы, перед воротами транспортер Моора, а на ветви развесистого эвкалипта висит молодой негр.
Неподалеку стоял капитан с сержантом и экипажем транспортера. Я увидел, как оливковое лицо Беневенто темнеет еще больше.
— Эти болваны его повесили, — выдохнул он злобно. — Прикончили единственного свидетеля. Как только цветные соберутся вместе, так это одно несчастье.
Он выскочил из машины и понесся к группе. Я медленно плелся за ним.
— Кто это приказал, шеф? — горланил он. — Кто вам выдал приказ о казни, сержант?
Моор, высокий худощавый мулат, нагло, повернулся к нему через плечо.
— Он оскорблял нас, поручик, — сказал он резким голосом. — У нас в Штатах этого не любят. Кроме того, это был агент, все черные с фермы давно ушли, бросили работу, когда им пригрозил Патриотический фронт. А этот остался здесь только для того, чтобы передавать информацию. Мы из него выжали все, что было нужно. Похитители не предполагали, что мы приедем. О том, что Шипперы продали ферму, знал каждый в окрестности. По-видимому, они нужны им в качестве заложников. Следы машины ведут к границе, можете пойти и посмотреть!
Мне было ясно, что Моор лжет, и капитану это было тоже ясно. С крепко сжатыми губами он расхаживал туда-сюда.
— В любом случае я вас оштрафую на тысячу долларов, сержант, — сказал он наконец твердо. — Вы были не в бою и не имели права без моего приказа решать вопрос о жизни пленного. Тот человек мог быть для нас чрезвычайно полезным.
Моор раздраженно оскалил зубы, капитан повернулся к нему спиной, а Беневенто поднял ствол автомата.
— Отойди, парень, — сказал он по-английски в той манере, в какой в Америке окрикивают цветных.
Мои опасения начали проходить. Очевидно, негр многого не сказал, скорее всего он ничего не знал. Но почему его повесили, чего этим хотел сержант добиться? Лучше я сам посмотрю на следы. Я обошел дом и вышел через задние ворота на плантацию. Лове, другой цветной американец из экипажа Моора, сидел на земле у дороги и курил сигару.
— Идете посмотреть на следы, сержант? — улыбнулся он мне. Я кивнул. Он встал, и начал мне показывать едва заметные отпечатки шин в пыли. Они были нечеткими и становились отчетливее только в наносах красной пыли на побуревшей
— Почему вы повесили того парня? — спросил я.
— Он обозвал Моора, — пожал плечами Лове. — Сказал, что он не порядочный негр, а только цветная баба. Наговорил ему кучу слов, а сержанта распалило.
Я прикурил от сигары Лове сигарету и минуту шел по неясным следам. Это были, без сомнения, шины вездехода Шиппера, но именно здесь на прошлой неделе я проезжал на нем, когда его ремонтировал. Нужно ли сообщать об этом шефу? Лучше нет. Если Моор все выдумал или сам сделал такой вывод, почему я должен был обращать внимание на возможность обмана? Я медленно побрел обратно. Что тут разыгралось, было неясно. Если бы они не повесили того человека, может быть, я поверил бы этому.
Сирена командирского транспортера коротко взвыла. Посадка! Все помчались к машинам. Вертолет с шефом уже взлетел. Беневенто нетерпеливо барабанил кулаком по кузову.
— Где шляетесь? Вот оставлю здесь! — Я прыгнул в кузов, поручик за мной. — Авиационная разведка обнаружила группу вооруженных людей на другой стороне границы, — сказал он. задыхаясь,
Идем на дело!
Моторы — на полные обороты, облака пыли.
Вероятно, все это правда — похитили их и отступили на мозамбикскую территорию. От границы нас отделяло едва полчаса езды. Беневенто разложил карту и без устали переговаривался с капитаном в вертолете. Потом он махнул рукой, машина изменила направление и свернула с дороги.
Оба «Алоетте» уже открыли пальбу. Издалека слышался слабый стук авиационных пулеметов. Мы безжалостно мчались поперек плантаций. Предлог для карательной экспедиции, пришло мне в голову. Сержант Моор создал повод для вторжения на мозамбикскую территорию. Но почему? Зачем ему это?
Я чувствовал, как у меня дрожат руки. Тенсер вставлял ленту в пулемет. Я перестал замечать время. Только лес табачных стволов расступался перед нами и рушился. Никому до этого не было дела. А потом нас поглотила саванна с кучками кустов и деревьев.
— Деревня!
— Вперед, парни, вперед! — заорал Беневенто. — Все сожгите, не щадите никого!
Один за другим мы начали вываливаться из кузова. Транспортер — в паре метров впереди нас. Несколько круглых хижин. Это была самая беднейшая деревня, какую я когда-либо видел. Я стрелял веером короткими частыми очередями. Не целясь, так, как нас этому учили. Потом меня опалил жар огня. Соломенные крыши уже горели. Кучки голых черных людей бежали в саванну.
Ради бога, нет! Я не должен этого делать, не должен! Я спотыкался о глиняные сосуды и камни очагов. Хижины за мной рушились. Я бежал как в лихорадке. Это не была деревня сельскохозяйственных рабочих, здесь обитало примитивное племя. Какой это имеет смысл, кого наказали, что от этого и кто получит?
Вспыхнула сухая трава, машины остановились, полоса огня прорезала саванну. Степной пожар!
— Да хватит, хватит уже! — кричал я. Но я кричал по-чешски, никто меня не понимал. Вердинг трахнул меня по спине так, что я согнулся.
— Готово! — закатывался он от смеха.
— По машинам! — приказал поручик жестяным голосом через мегафон. — Едем дальше!
Как загнанный, я упал на дно кузова. Моторы взревели.
— Ликвидируем их в один прием! — выкрикнул поручик и с картой в руке определил направление. Я тяжело поднялся. Вертолеты летели низко над землей и палили изо всех стволов. Солнце дрожало, окутанное дымом. Я вытер себе опаленное лицо, оно было отвердевшим и чужим. Я свинья, такая же свинья, как и все остальные. Я должен отсюда выбраться, выбраться любой ценой. Перейду на другую сторону и сдамся в плен. Но я знал, что этого не сделаю: здесь я не в Европе, здесь меня ждет пуля. В этой форме — наверняка!