Смертоносный груз «Гильдеборг»

Гейцман Павел

— Однако, — сказал Тенсер, — шефу будут нужны свои люди живые, а не мертвые. Поэтому я не боюсь. Прилив новичков не так велик, чтобы не обращать внимания на потери. Без людей он здесь ничего не значит. Держу пари, что он уже ведет переговоры бог знает с кем, и как только истечет срок контракта или, возможно, еще раньше…

— Поднимем якоря, — усмехнулся я. Он кивнул.

Только вот все еще не решено, как из этого выберусь я. Может быть, потянусь с Гофманом вдоль по Африке. И что дальше? Где раздобуду документы? Документы хочет иметь каждый, только для Гофмана это нежелательно.

— Сержант!

В столовую ввалился поручик Беневенто, пропотевший и запылившийся. Он осмотрелся, кивнул мне и ринулся прямо к стойке с пивом.

— Привез вам бизнес, — выдохнул он через плечо. — Идите к шефу!

Я поднялся. Поручик жадно пил пиво, и по вискам у него стекали огромные капли пота. С того времени, когда я предложил капитану образцово разработанный, на многих страницах, план ремонтных работ и заявку на запасные части, ко мне изменилось отношение всего офицерского состава. Я стал специалистом, человеком, с которым считаются. Запасные части мы еще, конечно, ждали, и я не знал, чем это все кончится на практике. Я боялся этого.

Тенсер дружески улыбнулся и многозначительно постучал пальцем по рюмке. Это означало, что рассчитываться буду я. Разумеется, я буду платить — за все в жизни платят. Мне потребовалось много времени, прежде чем я это понял.

Я вышел на раскаленный лагерный плац. Открытая печь! Воздух опалил меня. Назойливый, никогда не исчезающий запах дезинфекционных препаратов против москитов и бог знает какой еще нечисти, которыми вся площадь лагеря и окрестности регулярно опрыскивались с вертолетов, стоял над задыхающейся землей. Я направился к командирскому зданию. За бронеавтомобилем, на котором только что вернулся поручик Беневенто, стоял привязанный тросом гражданский вездеход «форд» с двумя детьми на задних сиденьях. Перед ним стоял капитан Гофман со стройной белой женщиной. Ей могло быть, по всей вероятности, тридцать-тридцать пять лет. Широкая тропическая шляпа на голове и легкое хлопчатобумажное платье песочного цвета.

— Наш специалист, миссис, — сказал Гофман с услужливостью официанта, когда я подошел. — Ручаюсь за то, что вечером вы будете дома. — Потом он посмотрел на меня. — У миссис Шиппер по пути из Солсбери случилась неисправность в машине, сержант. К счастью, ее встретил Беневенто на патрульной машине и взял на буксир.

Я вежливо поклонился. Давно я не видел белую женщину — конечно, кроме старенькой госпожи Хармер и ее некрасивой внучки. В этой было нечто такое, что не вызывало сомнения в том, что это настоящая африкаанер, старожилка, которая здесь родилась и предки которой колонизировали эту страну. Смуглая, нежная, но уже слегка увядшая кожа, продолговатое энергичное лицо и светлые коротко остриженные волосы. Это была не красотка с обложки журнала, а женщина, привыкшая решать и приказывать. Я не мог ее представить себе в постели: не из-за ее тела, оно было, без сомнения, в порядке, а из-за выражения лица, Строгого и непреклонного. Ничего такого настоящая дама не позволяет, а если и позволяет, так только один-два раза в жизни (в прочной непросвечивающей рубашке), если желает рожать детей.

Она посмотрела на меня зелеными изучающими глазами и неслышно ответила на приветствие.

— Могу я вам пока предложить прохладительные напитки, миссис? — растаял капитан и широким жестом пригласил ее в кабинет.

Миссис кивнула детям — девочкам в возрасте примерно десяти-одиннадцати лет, и все исчезли в командирском доме. Я сел в машину и повернул ключ зажигания. Ничего. Я повернул снова. Стартер не работал. Неисправность в электропроводке, но что я — электромонтер? Я открыл капот и беспомощно посмотрел на мотор. Должен им быть! Эта дама была, видно, женой фермера Шиппера. Крупнейшие табачные плантации в окрестностях. Одна ехала из Солсбери, только с детьми, как будто не знала, что откуда угодно может вынырнуть черная команда. Я начал тщательно просматривать кабели. Где-то должна быть нарушена цепь. Если не найду неисправность, будет стыдно.

От столовой уже шагал поручик Беневенто, грязный, полуголый, с рубашкой в руке.

— Так что? — спросил он ехидно. — Приказать, чтобы выпрягали, или повезем даму домой? Я бы проводил ее с большим удовольствием. — И он с неподражаемой итальянской мимикой скорчил мне гримасу.

— Выпрячь, — сказал я. Я ничуть не сомневался в том, что он проводил бы ее с удовольствием. Белая или черная — любая будет молчать. Это было его любимое изречение, когда он записывал на свой счет любовные истории.

Он пожал плечами и пошел дальше. Я снова склонился к мотору и последовательно проверил крепление всех контактов. Кабель от аккумулятора остался у меня в руке. Я перевел дух.

Он был оборван прямо в зажиме, от тряски на плохих дорогах; неисправность почти не было видно. Я отрезал часть изоляции, подсоединил к контакту и затянул гайкой. Потом завел мотор. Мотор заработал, готово! Мною овладело чувство уверенности в себе: никакого чуда, конечно, но дело пойдет! Будет из меня ремонтник.

В дверях появилась миссис Шиппер с капитаном.

— Что я говорил, миссис? Инженер Краус ведает всем нашим машинным парком. В моем корпусе работают лучшие специалисты, и правительство хорошо это сознает. Если оно само не сложит оружия, нас здесь никто не победит. Можете быть спокойны, вам не грозит никакая опасность. Порядок удержим. Я не убежден, — не опрометчиво ли было спешить с продажей?

Он чванился и кичился, в таком виде его я еще никогда не видел.

— Не опрометчиво, — ответила она строго. У нее был глухой, немного суровый голос. Его тембр меня не удивил, это шло ей. Она могла бы командовать и капитаном. Я закрыл капот и посмотрел ей в лицо. Девочки со смехом карабкались на задние сиденья. На мгновение наши взгляды встретились.

— Благодарю вас, господин.

— Пожалуйста, леди.

Она снова резко посмотрела на меня. Вероятно, не была уверена в таком обращении — наглость это или комплимент?

— Сержант!

— Слушаюсь, капитан! — гаркнул я и вытянулся по стойке «смирно». Я знал, что шефу нравится воинская дисциплина.

— Проводите миссис с барышнями домой. Возьмите джип и трех парней. Через минуту будет темно.

Темнота означает опасность. Мгновение спустя после наступления темноты превосходство "Анти-Террористической Унии" кончается. Техника перестает иметь значение, остается только глубокая, непонятная африканская ночь.

— Слушаюсь!

— Это не все…

Госпожа Шиппер села в машину и с равнодушным видом смотрела на ворота лагеря. Бог знает о чем она думала, что вертелось у нее в голове. Я подумал, что ей все равно, будет ли у нее сопровождение или нет. Она не испугалась бы ехать на ферму — два часа в направлении мозамбикской границы — сама. Видимо, недооценивала опасность. Она была здесь просто дома, белая госпожа Шиппер, с ней ничего не могло случиться. Вероятно, до сих пор не заметила, что времена меняются. Хотя… этому я не мог поверить, эта женщина ведь не могла быть так слепа. Просто ли она не боялась или была готова рисковать?