Смертоносный всадник
Шрифт:
Реган поглаживала большим пальцем ладонь Тана, и интимная ласка проникла в его душу.
– Ты хочешь встретить своего настоящего отца?
– Проживу если не встречу.
– Это не то, что я спросила.
Это он понимал, но не знал как ответить. Тан тысячи лет искал подсказки на счет своего отца, но теперь, когда у него должен был родиться собственный ребенок, он совершенно по-другому взглянул на роль отца в жизни ребенка.
– Я не знаю, должен ли.
– Почему нет?
– Потому, что я хотел
– Может быть, он не мог, – тихо сказала она. – Может быть, он сделал то, что считал лучшим.
Сердце в груди Тана оледенело.
– Может быть, ты пытаешься оправдать то, что собираешься сделать с собственным сыном.
Реган сжала его руку.
– Танатос, нет…
Он вырвал ладонь с ее хватки и вскочил на ноги.
– Я не мой отец. Я не окажусь от своего ребенка. Как отец, как сын, я мог пасть жертвой твоих навыков соблазнения как он пал перед Лилит, но я не позволю тебе отдать нашего сына, и тем более его не будет растить Эгида.
– Эгида спасла меня, – сказала она. – Они подарили мне жизнь, когда я никому не была нужна.
Тан фыркнул:
– Они использовали тебя, Реган.
– Они нуждались во мне.
– Ты была им нужна из-за того, что могла для них сделать. Это единственная причина, по которой они хотели, чтобы ты находилась с ними. Когда же ты откроешь глаза и увидишь правду?
Реган раскрыла губы, но не издала ни звука. Боль была настолько заметна в выражении ее лица, что с тем же успехом, она могла закричать. Где-то внутри, она так же думала об Эгиде и своей роли в ней.
– И зачем мне это делать? – в её карих глазах заблестели золотистые точки, маленькие искорки, что подчеркнули гнев её слов. – Тебе станет легче, если у меня никого и ничего не останется?
Тан отвернулся от нее, потому, что хоть ему и не полегчает от того, что Реган потеряет все, что знала в своей жизни, он также не считал, что это плохо. Она слишком зависела от организации, которая ее не ценила.
Кроме того, у нее не было никого. У нее есть сын, и если только Реган откажется от глупой идеи, что ребенка должен растить кто-то другой, он сам лично убедиться, чтобы она стала частью его жизни.
Что-то кольнуло в голове и в десяти футах от Тана открылся Хэррогейт. Из него вырвались Арес с Лимос, оба в латах, с окровавленным оружием в руках.
– У нас проблема, – начала Лимос. – Вампирская проблема. Твои дикари захватили собор Нотр-Дам. Они всех убивают.
– Это наглость. – Глубокий голос Ареса был столь же резок, как и его движения, а значит он полностью погрузился в режим стратега. – Это либо послание, либо
Внутри Тана все сжалось.
– В любом случае, это предназначено мне. – Он кивнул Лимос. – Забери Реган в мое имение. Арес, давай посмотрим, чего они хотят. А потом убьем их всех.
Нотр-Дам.
Танатос был свидетелем его строительства. Теперь он стал свидетелем ужасающих разрушений, поскольку дюжина дневальников осквернили кафедральный собор демонической энергией и человеческими страданиями.
Местная ячейка Эгида, объединив силы с полицией, пыталась всех вывести, но они не смогли преградить путь Аресу и Танатосу, которые невидимыми прошли через заграждения, укрывшись заклинанием Кхота. Внутри, подобно струйкам черного дыма, сновали Налы, а усевшиеся на уступах вампиры, наблюдали за Аресом и Танатосом, которые шагали по измазанному кровью и усеянному мертвыми и раненными людьми, полу.
– Кто тут главный? – крикнул Тан.
Налы завизжали, почти заглушив глубокий смех белокурого вампира, который появился между двумя столбами, его зубы сверкали остатками последней трапезы.
– Можешь звать меня Медрас. – Он вскочил на орган, стук его сапог отозвался эхом от стен. Потеки крови украшали его потертые джинсы и белую рубашку. Запах смерти окружил Тана, и всё внутри него загудело от желания убить.
– Иисусе, – пробормотал Арес, оглядывая вампиров, что собрались вокруг них. – Сколько дневальников ты создал?
Танатос сглотнул, его горло жгла ненависть к самому себе.
– Больше, чем думал. Не знаю как…
– Ты не знаешь как? – зарычал Медрас. – Позволь напомнить. Я был монахом, путешествовал по Франконии вместе со своими братьями, а ты напал на нас как животное. Это ты хоть помнишь?
Нет, Тан не помнил. Он думал, что знает обо всех инцидентах, но быть может он находился в одном из своих приступов ярости. О-о, Боже, насколько больше существовало дневальником, чем он думал?
– Я не думал, что ты меня узнаешь. – Горечь пронизывала каждое слово Медраса. – Но я никогда не забывал твоего лица. Я также не забуду зло, которое овладело моим телом и заставило убить стольких людей, пока я не обрел контроль над своей жаждой крови. – Плавным движением, он схватил сжавшегося на полу человека.
– Остановись! – Танатос бросился было к вампиру, но замер на месте, когда Медрас прижал клинок к горлу человека.
– Еще шаг и он умрет.
– Если таков твой контроль над жаждой крови, то тебе стоило трудиться усерднее, – зарычал Тан. Конечно он не многое мог сказать. – Зачем ты это делаешь?
Солнечный свет просочился сквозь витражи, окружая Медраса калейдоскопом света, пока тот глумился над Таном.
– А ты еще не понял? В твою тупую башку никогда не приходило, что дневальники не хотят тебе служить? Мы хотим свободы.