Смоленщина известная и неизвестная
Шрифт:
Иное дело побирающийся «кусочками». Это крестьянин. Если ему предложат работу, он тотчас же возьмётся за неё и не будет ходить по кусочкам. Ему совестно, и щадя его стыдливость, ему подают незаметно, как бы невзначай. У побирающегося кусочками есть двор, хозяйство, лошади, коровы – у него нет в данный момент хлеба. Когда у него будет хлеб, то он не только не пойдёт побираться, но сам будет подавать кусочки.
С осени, когда ещё есть запас хлеба, крестьяне едят вдоволь чистый хлеб. Придёт нищий – подают кусочки. Но вот запасы хлеба истощились – начинают есть не три,
Крестьянин знает: нет хлеба – в миру прокормиться можно кое-как до весны. Благодаря кусочкам с голоду не помирают. Но если нет не только хлеба, но и корму для скота – дело гибельное. Скот в миру не прокормишь – никто не даст не только сена, но и соломы. Таков обычай. Но не подать кусочек, когда есть хлеб, – это большой грех. И крестьяне свято соблюдали эту традицию.
Какая сельскохозяйственная культура сменила коноплю?
Такой культурой стал лён. На Руси его недаром называли лён-батюшка: он исстари кормил и одевал крестьянина. Столетиями лён на Смоленщине производился для личного потребления. Положение изменилось в 80-е гг. XIX в., когда началось быстрое развитие товарного льноводства. По темпам роста посевных площадей подо льном Смоленская губ. лидировала в России, а с 1910 г. стала ведущим производителем льна в стране, но сильно отставала в его урожайности.
С постройкой Риго-Орловской ж. д. в губернию хлынул поток хлеба с юга. Поэтому крестьянству волей-неволей пришлось обратить взор на лён, который к тому же поднялся в цене. Одна десятина льна давала доход 40 р., в то время как овёс, к примеру, – только 8 р.
Раньше всех начали развивать льноводство восточные уезды – Сычёвский и Вяземский. К революции 1917 г. четверть всех посевных площадей в Сычёвском уезде занимал лён, в то время как в Ельнинском на его долю приходилось всего 2,5 % всех посевных площадей.
Льноводство удачно сочеталось с отходничеством, получившим распространение как раз на востоке губернии. Обработкой льна преимущественно занимались женщины. Лён требовал почти вдвое больших затрат труда чем, к примеру, зерновые культуры. Однако благодаря ему крестьянка получала возможность кое-что заработать зимой. Таким образом, уборка льна, расстилка, теребление и последующая его обработка были уделом женщины.
Лён не только одевал, но и кормил. Это его свойство хорошо усвоили вяземские купцы, ставшие настоящими льняными царями. До революции в Вязьме производилось до 90 % льняного масла, получаемого в губернии. Поскольку собственной сырьевой базы не хватало, то масличное семя в Вязьму поступало со всей России, даже из Сибири, и не только семя, но и сам лён. Так город стал не только русской, но и европейской льняной биржей.
Как на Смоленщине развивались хуторские хозяйства и как область поплатилась за это?
С ноября 1906 г. в соответствии с реформой Столыпина начался процесс выхода крестьян из общинного землепользования. Если крестьянин переселялся на выделенный ему земельный участок, где строил себе дом и постройки, то такое хозяйство называлось хутором. Если же крестьянин выходил из общины, получал во владение личный земельный участок, но по-прежнему жил в деревне, то такой участок назывался отрубом.
На Смоленщине процесс выхода из общинного землепользования проходил на редкость бурно. Губерния по количеству выделившихся на хутора и отруба лидировала в России, далеко обгоняя соседей. До революции в ней насчитывалось 40 428 хуторов и 11 375 отрубов. С весны 1922 г. темпы хуторизации в губернии ещё усилились. Появились т. н. семейные хутора, состоявшие из 3–5 дворов. Хутор стал мечтой, желанной формой землепользования для огромного числа смоленских крестьян. К 1925 г. хутора и отруба занимали в губернии треть с.-х. земель, а в Сычёвском и Смоленском уездах – половину.
В декабре 1927 г. XV съезд ВКП (б) выдвинул курс на коллективизацию, но на Смоленщине, где хутора и отруба составляли уже половину всех крестьянских дворов, новый курс понят не был. В мае следующего года вмешался ЦК ВКП (б) и инициировал расследование т. н. «смоленского нарыва». Губернию до основания потрясла широкая чистка кадров, уповавших на нэп и на развитие фермерских хозяйств. С 1929 г. прекратилось выделение земель под хутора и отруба. Началась коллективизация и сселение индивидуальных хозяйств.
К 1941 г. в старые сёла и деревни, новые посёлки было сселено 142 тыс. хуторских хозяйств. И хотя процесс полной ликвидации хуторов помешала завершить война (осталось ещё 1680 хуторов), реальностью стали новые формы хозяйствования – колхозы, совхозы и машинно-тракторные станции (МТС).
Хутора были насильно ликвидированы. Они существовали на Смоленщине всего 22 года и помогли её жителям относительно легко пережить Первую мировую войну и революцию, Гражданскую войну и разруху после неё.
Что потрясло смолян в августе 1914 г.?
В 1890 г. Смоленская губ. стала местом дислокации 1-й пехотной див. 13-го армейского корпуса. Её 3-й Нарвский полк разместился в Вязьме, а 4-й Копорский – в Гжатске. Через два года в Рославль прибыл 1-й Невский полк, а в Смоленск – 2-й Софийский. Накануне Первой мировой войны все полки сосредоточились в Смоленске, за исключением 1-го Невского.
С началом войны корпус пополнился мобилизованными, и его личный состав увеличился более чем вдвое. Пополнение самым пагубным образом сказалось на боевой выучке полков, в связи с чем корпус считался второочередным. К тому же он лишился бессменного командира генерала Алексеева, назначенного на Юго-Западный фронт.
Войдя в состав 2-й армии под командованием А.В. Самсонова, он оказался в Восточной Пруссии. Ему пришлось совершать марш в трудных условиях, продвигаясь по песчаным дорогам при сильной жаре. Смоленское воинство, состоявшее из переодетых мужиков, выглядело удручающе, напоминая, по словам очевидца, «шествие богомольцев». Не встречая сопротивления, корпус вечером 14 (27) августа 1914 г. беспрепятственно занял немецкий г. Алленштейн. А. В. Самсонов полагал, что противник разбит и отступает, а он тем временем двинул к Алленштейну два своих корпуса. Но Самсонов не только ничего не знал о противнике, но и не имел данных о собственных корпусах. Более того, он переехал в штаб 15-го корпуса, бросив руководство всей 2-й армией.