Смотри на меня
Шрифт:
Я делаю паузу, поднимая глаза к ее лицу.
— Беспокоиться о нем?
Ее челюсть сжимается, когда она размешивает мед в своем чае.
— У Гаррета… всегда были… высокие взлеты и низкие падения.
Когда я тянусь за своей кружкой, я перевариваю эти слова, пытаясь вписать их в образ человека, которого я знаю. Есть ли у Гаррета низкие показатели? Не думаю, что я когда-либо их видела.
— Могу я задать вопрос? — Говорю я осторожно.
Прежде чем продолжить, я поворачиваюсь, заглядываю за угол в гостиную и вижу, что он крепко спит.
— Да, милая. Конечно.
Затем
— Что ты имела в виду вчера, когда сказала, что было приятно снова видеть Гаррета бегущим?
Ее глаза на мгновение задерживаются на моем лице, прежде чем она испускает долгий вздох. Достав свой чайный пакетик, она накручивает его на ложку, прежде чем выбросить в мусорное ведро. Затем она подносит чашку к губам и дует на дымящуюся жидкость. Пока я терпеливо жду ее ответа.
— Я пытаюсь решить, сколько мне разрешено тебе говорить.
Я сглатываю комок в горле. Я знала, что есть еще кое-что, чего я не понимаю, и я умираю от желания узнать, но в то же время я в ужасе. Я не уверена, почему. Знание чего-то настолько личного о Гаррете ощущается как вторжение в его частную жизнь.
Наконец, она ставит чашку и садится на табурет напротив меня.
— Когда Гаррет был моложе, у него бывало такое… настроение. Мрачное настроение. Как будто кто-то щелкал выключателем, и яркий, счастливый огонек внутри него просто гас, а потом он исчезал на несколько дней, занимаясь Бог знает чем. Я так сильно беспокоилась о нем. Но потом он начал бегать, а когда поступил в колледж, все, казалось, наладилось.
— Затем, около десяти лет назад, он устроился на новую работу, и дела шли хорошо. Казалось, он процветал. И вдруг… выключатель света снова щелкнул.
— Что случилось? — Я перегибаюсь через стойку и шепчу так, чтобы он не услышал.
— Это был твой тринадцатый день рождения. Он не отвечал на мои звонки всю неделю, а потом появился дома в полном беспорядке. Мы немного поругались, а потом он ушел.
Безжизненное выражение ее глаз пугает. Как будто она заново переживает ночной кошмар. Я ловлю каждое ее слово, чувствуя, как разбивается мое сердце, и желая немедленно побежать в гостиную и свернуться калачиком в его объятиях, чтобы обнять его.
— Что случилось? — Шепчу я.
— Мы с твоим отцом пошли к нему домой.
Слезы наворачиваются у нее на глаза. И я жду, когда она закончит, но внезапно она качает головой и смахивает слезы.
— Я не хочу рассказывать тебе эту часть, Мия. Это не… не то, что я хочу, чтобы ты думала об Гаррете. Он бы этого не хотел.
Моя грудь вздымается, и я остаюсь с открытым ртом.
— Но с ним все в порядке… — говорю я, как будто зная, что он выжила что бы то не стало, достаточно.
— С ним было не все в порядке. Но сейчас это так.
Слезы щиплют мне глаза, и внезапно в груди становится так тяжело, что невозможно сделать вдох. Я не знаю, что именно она имеет в виду под “не был в порядке”, но совершенно ясно, что мы чуть не потеряли его. А я и понятия не имела.
— Почему я этого не помню?
— Тебе было всего тринадцать. Ты уехала на выходные к своей подруге, так что понятия не имела, и я не хотела тебя беспокоить.
—
— Именно, — говорит она, перебивая меня. — Сколько бы Гаррет не причинил адаза эти годы, он всегда заботился о тебе. Он хотел, чтобы ты видела в нем забавного, а иногда и надоедливого старшего брата и защищал тебя от темных вещей. Мне не следовало говорить тебе так много, но ты уже взрослая.
Я закрываю рот и откидываюсь назад, не в силах видеть эту версию Гаррета за тем, которого я знала. И мое сердце внезапно застигнуто врасплох. Почему я провела последние десять лет, так сильно ненавидя его, когда он всего лишь пытался защитить меня?
—
Гаррет все еще спит после того, как мы допиваем чай. Я решаю подняться в свою комнату и просмотреть несколько сообщений в приложении. Я разослала своим постоянным клиентам исчерпывающее заявление о том, что на несколько дней уезжаю в отпуск, но довольно многие все же связались со мной.
Грегг прислал мне сто долларов, чтобы я потратила их на новый купальник, в котором он хочет увидеть меня. Я чувствую себя неправильно, даже читая сообщение, и оставляю подарок в ожидании, потому что не знаю, смогу ли принять его сейчас. Между Дрейком и Гарретом мне просто нужна минута, чтобы подумать, не отвлекаясь на работу.
Я решаю пока закрыть приложение и сохранить его на более позднее время, когда смогу по-настоящему сосредоточиться на нем.
Вместо этого я думаю о том, что произошло на кухне, и о том, что, черт возьми, происходит между Гарретом и мной. От одного воспоминания о его губах на моей коже и неистовой потребности в том, как он опустился на колени, у меня внутри порхают бабочки. Между нами есть электричество. Это осязаемо и реально, и я чувствую, как мое сердце привязывается к идее, что Гаррет, в некотором роде, мой.
Я бы хотела, не привязываться. Он никогда не собирается связывать себя обязательствами. Он держит свои чувства под контролем, что делает невозможным установление какой-либо серьезной связи, но я не могу отрицать, что мысль о том, что он откроет мне свое сердце, — это чувство, от которого я могла бы опьянеть.
Пытаясь выкинуть это из головы, я подумываю о том, чтобы почитать или посмотреть что-нибудь на своем телефоне, но, сворачиваясь калачиком на кровати и натягивая на себя одеяло, вместо этого открываю свою галерею.
Просматривая альбомы по годам, я возвращаюсь к нескольким из них, пока не нахожу те, что были сделаны в средней школе. Я нечасто видела Гаррета в те годы, и теперь меня гложет чувство вины за то, что я не понимала, как много всего с ним происходило. Возможно, я был всего лишь ребенком, но теперь, когда я знаю, что он боролся изо всех сил, больно думать, что он делал это в одиночку.
Я нахожу несколько фотографий, на которых мы вместе на Рождество. Мне было двенадцать, а ему двадцать пять. На фотографии мы с ним в машине, и я помню, что он водил меня в кино, когда мы должны были отправиться за рождественскими покупками. Я выгляжу нелепо со своими большими блестящими подтяжками и прыщавым лицом, но он выглядит почти так же. В его лице есть незначительные изменения, на несколько меньше морщин, кожа светлее, но по большей части это просто он.