Смотри на меня
Шрифт:
Когда мы добегаем до палубы, убегая в укрытие, мы стоим там, переводя дыхание — я больше, чем он. Он даже не выглядит запыхавшимся, пока я хватаю ртом воздух, и, вероятно, похожа на мокрую, обгоревшую на солнце картофелину.
Я не могу сказать, вернулись ли уже наши родители, так как они паркуются в гараже, но Гаррету, похоже, все равно, потому что он обхватывает меня рукой за талию и притягивает к себе.
— Что ты делаешь? — Задыхаюсь я, оглядываясь по сторонам, чтобы убедится, нет ли кого поблизости.
— Ты такая милая, когда вся мокрая.
Я пытаюсь
— Нет! Прекрати это!
Он смеется, утыкаясь лицом в мою шею и проводя теплым языком по линии моего подбородка, собирая влажные капли дождя с моей кожи. Тепло разливается по моим трусикам от мягкого трения его языка.
— Что ты со мной делаешь? — Шепчу я, тая в его объятиях. — Кто-нибудь может нас увидеть.
— Я думаю, в этом-то весь смысл, — шутливо отвечает он.
Его руки пробегают по всему моему телу, как будто он не может насытиться контактом между нами. Как будто его руки могли буквально поглотить меня.
Что было в том минете?
Гаррет кажется сбитым с толку, ведет себя не так, как раньше. Вчера все было по-другому… поиграли друг с другом и немного повеселились, как вуайерист/ эксгибиционист, но теперь он относится ко мне больше, чем к кому-то, с кем можно поиграть.
И как бы ни была возбуждающа мысль о том, что нас могут увидят, я действительно не могу позволить своему отцу увидеть, как меня лапает мой гораздо более старший сводный брат.
С этой мыслью я отстраняюсь, отрывать Гаррета от своего тела почти больно, но мне удается отодвинуться от него.
— Я собираюсь принять душ…
— Могу ли я прийти? — Спрашивает он с коварной ухмылкой.
Я стону, действительно желая сказать “да”.
— Мы должны быть осторожны, Гаррет.
— Это значит “да”?
Этого не должно быть. Я должна сказать “нет” прямо сейчас. Но, Боже… мысль о том, что он голый в этом крошечном душе со мной, струйки воды стекающие по его прессу и по волосам на груди… да, пожалуйста.
— Может быть, нам сначала стоит проверить, дома ли наши родители, — отвечаю я, отступая назад, пока не упираюсь в парадную дверь.
Он протягивает руку вокруг меня, находит дверную ручку и открывает ее, разделяя нас всего на несколько дюймов.
— Эй, мам? — Кричит он, как только дверь открывается.
Когда ответом ему становится только тишина, которую он, должно быть, ожидал, он захватывает мои губы в голодном, обжигающем поцелуе. Я вскрикиваю ему в рот, когда он поднимает меня на руки, как будто я ничего не вешу… чего на самом деле нет.
Мои ноги обвиваются вокруг его талии, и наши губы не отрываются, пока он, спотыкаясь, поднимается по лестнице, мое тело прижимается к нему изо всех сил. Я потрясена и болезненно возбуждена к тому времени, когда он достигает верхнего этажа, и мы вместе врываемся в ванную, захлопывая за собой дверь.
Тогда мы в спешке срываем с себя одежду. Мой разум шатается. Это все? Неужели он наконец собирается сделать то, чего я хотела от него почти пять лет? То, в чем он отказал мне пару дней назад. Я готова. Я так чертовски готова — но в душе? Это
Я внезапно теряю дар речи при виде него, голого, стоящего передо мной. И вот я стою перед ним обнаженная. И мы оба внезапно оказываемся как бы загипнотизированы этим.
— Я не могу поверить, что это происходит, — тихо бормочет он, протягивая руку к душевой кабине и поворачивая ручку.
— Я думаю о том же самом, — отвечаю я.
А потом наши тела прижимаются друг к другу, и он целует меня, затаскивая в душ. Сначала вода слишком горячая, но он убавляет ее. Его руки скользят вниз от моего лица к шее, а затем к грудям, которые он сжимает и пощипывает, а затем целует, наполняя меня теплыми искрами возбуждения и чего-то похожего на… гордость. Мое тело возбуждает его.
Затем его прикосновения опускаются ниже, пока он слегка не массирует мой клитор и не делает мои ноги почти бесполезными. Я превращаюсь в теплую груду удовольствия, когда он скользит пальцем между моих складочек. Мои руки обхватывают его за шею в поисках поддержки, пока он прикасается ко мне.
— Мия, — шепчет он мне в губы.
— Да?
— Положи на меня свои руки.
Ой. Я была так отвлечена его прикосновениями, что забыла прикоснуться к нему. Поэтому я нетерпеливо обхватываю рукой его член, и он вздрагивает от давления. Влажная от воды из душа, я глажу его, сжимая головку.
Он отрывается от нашего поцелуя и смотрит вниз на мою руку, его рот приоткрыт, когда он наблюдает за мной с выражением, полным вожделения.
— Медленнее, — бормочет он.
Поэтому я сбавляю темп, слегка сжимая голову при каждом подъеме. Он прикусывает губу, в то время как его глаза пристально следят за движением моей руки.
— Вот так, — шепчет он, и я издаю сладкий стон удовольствия. Он все еще прикасается ко мне, но один только звук его голоса с таким страстным оттенком заводит меня.
— Мы все еще играем? — Шепчу я в его поцелуй.
— Да. Тебе не нравится?
— Я… — Отвечаю я задыхающимся шепотом, когда он проводит пальцем внутри меня, находя совершенно новое для меня местечко.
Когда его палец покидает мое тепло, я открываю глаза и в замешательстве смотрю на него. Затем я наблюдаю, как он тянется к насадке для душа — той самой, которой я на днях пользовалась сама. И я уже знаю, к чему это приведет, когда он берет меня за руку и кладет туда насадку для душа.
— Покажи мне, как ты этим пользуешься, детка.
У меня перехватывает дыхание. Мурашки пробегают по всему моему телу, даже в жарком душе, когда брызги все еще бьют по моей коже.
Я никогда в жизни не чувствовала себя более сексуальной и более живой. Я делаю это почти каждый день. Я позволяю мужчинам наблюдать за мной, но когда на меня смотрит Гаррет, все по-другому. Как будто они всегда были там, всегда должны были там оставаться. Настолько естественно, что я чувствую себя более чужой, когда он не смотрит на меня, чем когда он смотрит на меня. Он не другой человек в комнате… он скорее продолжение меня.