Смотри в меня
Шрифт:
– Хорошо, спасибо тебе, - от души благодарю я его.
– Мы бы сами не справились.
– Не за что, может на том свете зачтется, - бросает Серега, улыбается, но как-то невесело, и поднимается.
– Поехали. Твои там с ума сходят.
И мы едем. Возле "Малибу" пересаживаемся в мою машину, и держим путь к дому Серегиной матери. Во мне больше нет злости на Ташу за ее поступок. Правильно сказал Игнат, она сделала так, как на тот момент было единственно правильно. Сколько бы я не храбрился, что смог бы в девятнадцать, не имея ничего за спиной, дать нашему малышу все, о чем мечтал, следовало признать - это не так. А на счет того, что Таша промолчала - нужно ведь уметь прощать.
Возле дома Серега хочет сбежать, но я удерживаю его руку, которая уже набирает на сотовом номер такси.
– Подожди. Пойдем хоть кофе выпьем. Я так понимаю, особо торопиться тебе некуда, все равно ты нас ищешь целыми днями.
– Да неудобно как-то, - неожиданно он смущается.
– Брось, Таша тебе будет рада.
Входим в дом, никого не видно, лишь слышен из ванной шум льющейся воды, одна из моих девочек принимает душ. А на кухне, словно тигр в клетке, нарезает круги Таша. Увидела нас, остановилась и глаз с меня не сводит, которые постепенно наполняются слезами. И такая нежность к этой женщине меня переполнила, что я даже на время теряюсь, как вкопанный стою и не двигаюсь. Не знаю долго бы я изображал памятник, но тут ощутил хороший такой толчок в спину от Сереги.
– Столбом не стой, - шипит он одними губами. А я делаю пару шагов вперед и заключаю Ташу в свои объятия. Крепко-крепко прижимаю к себе и держу так пока она не поднимает ко мне заплаканное лицо.
– Я люблю тебя, маленькая, - целую ее в нос, и вытираю пальцами слезы, а она улыбается.
– Нужно уметь прощать.
– Награда, - шепчет она.
– Все-таки, награда.
Честно говоря, мало что сейчас понимаю, но Таша лишь машет рукой, мол неважно, и улыбается. А потом приподнимается на носочки и целует меня, едва касаясь губ своими губами.
– Я тоже тебя люблю, - в перерывах между поцелуями говорит она. И тогда я чувствую себя самым счастливым человеком на свете.
23.1 Игорь
Я лежу в этой гребаной больнице уже почти месяц. Веденов все ищет следы Таши и Урманского, и никак не может их обнаружить. Чувствую - врет сука, но пока ничего сделать не могу. Вот выйду рано или поздно, и тогда он за все поплатится. Пусть на зоне думает кого предал. Больницу платную он мне тоже не нашел, но я и к этой уже привык. В принципе, какая разница где плевать в потолок. Да и голова часто болит после травмы, а здесь у меня появилась медсестричка, которая, в обход других, дает мне лишние дозы обезболивающих. В общем, везде жить можно, даже в таких клоповниках, как оказывается.
Оксана, которая поначалу рвалась приходить ежедневно, сейчас тоже редко балует меня своим вниманием. От нее приходят лишь весточки, в виде СМС сообщений о потраченных деньгах с моей карты. Сам дал, ведь жить им с сыном на что-то нужно. Но эта сука сразу ринулась по бутикам и салонам. Звоню, она мне: "милый, это в последний раз", а через день - два повторяется снова. Все пользуются моей беспомощностью. Только не думают, что она недолговечна. Ноги срастутся, встану, будут у меня еще в них валяться, да целовать, умоляя чтобы простил. А я подумаю, очень хорошо подумаю, нужны ли мне эти предатели.
Дни тянутся медленно и однообразно. Ем, сплю, да думаю, вот и все мои развлечения на данное время. А, нет, еще по телефону контролирую работу фирмы, тоже расслабились без меня. Не успел попасть в больницу, как обороты снизились почти вдвое, зато зарплату эти твари неблагодарные начисляют себе такую же, как и до падения прибыли. Уволю всех нахрен, совсем страх потеряли.
– Игорь Анатольевич, - дверь в палату открывается и входит врач, прерывая поток моих мыслей.
– Да, доктор?
– поворачиваю голову в его сторону. Этот тоже относится ко мне враждебно, чувствую всем нутром. Но у него, с того, первого дня, хватает ума, хотя бы пытаться скрывать свои чувства. Точнее хватало, потому что врач, неожиданно, продолжает.
– Вы знаете, конечно, так говорить нельзя, но….не могу сдержаться. Есть бог на свете, и он все видит.
– Что вы имеете в виду?
– спрашиваю настороженно, потому что врач, хоть и не улыбается, но внутренне точно ликует. За годы правления фирмой я безошибочно научился считывать человеческие эмоции, даже когда люди пытаются их скрывать.
– Сегодняшний анализ крови показал, что у вас вирус иммунодефицита человека, попросту ВИЧ. Мы три раза перепроверили, ошибки быть не может.
Мне кажется я ослышался, настолько неожиданно звучит эта новость. Открываю рот, а не одного слова вымолвить не могу. Смотрю на доктора, а он на меня, спокойно так. И от его этого спокойствия становится еще страшнее.
– Я умру?
– задаю вопрос, который первым приходит на ум. Голос хриплый, дрожит. А лоб покрывается липким потом страха.
– У меня есть деньги, доктор, сделайте что-нибудь, умоляю.
– Деньги здесь не помогу, Игорь Анатольевич, - качает головой врач и добавляет, а в его голосе мне чудится злорадство.
– Может быть, наконец, вы поймете, что не все меряется ими. Кстати, у вас острая форма, она развивается гораздо интенсивнее, и ваши иммунные клетки снижаются быстрее, чем при обычной.
– И что делать?
– я в ужасе. Беспомощно смотрю на врача, расширенными глазами. Сейчас я готов целовать ему ноги, только чтобы он нашел выход из положения.
– А ничего, - разводит врач руками и выходит из палаты. Меня трясет, как в лихорадке. Хватаю телефон и пытаюсь набрать номер, но пальцы не слушаются. Удается лишь с пятой попытки.
– Приедь ко мне, - произношу в трубку жалким голосом, когда на том конце провода мне отвечают.
23.2 Таша.
Будильник оповещает нас о том, что пора вставать ровно в шесть утра. Но за тот месяц, что живу в доме Даньки, я и сама привыкла к такому раннему подъему. Мне только в радость, пока он бреется и принимает душ, сварить ему кофе или приготовить легкий завтрак. За все годы, прожитые с Игорем, я уже и забыла, как это здорово - заботиться о любимом человеке. Это нисколько не утомляет, не напрягает и не раздражает, наоборот, у меня, словно, выросли крылья за спиной. А когда он уходит на работу, я с удовольствием делаю разную работу по дому. Правда, пришлось ему немного слукавить, что не со всем справляюсь, не хотелось, чтобы из-за этого работы лишилась Ириада Павловна. Мы с ней подружились с первого же дня, и теперь помогаем друг другу, а когда остается время, с удовольствием пьем на кухне ароматный чай и много болтаем. Она рассказывает мне о своих внуках, которые целыми днями носятся на улице и, зачастую приходят в грязной или порванной одежде. Я киваю, улыбаясь, а сама в этот момент думаю о том ребенке, которого у меня отобрали. Сейчас, когда Игорь в больнице, я могла бы пойти к Оксане, я бы справилась и забрала сына. Но Даня строго настрого запретил мне это делать. Когда я озвучила ему эту идею, с горящими глазами и полная энтузиазма, посадил меня на диван, сам сел напротив и взял мои руки в свои ладони.