Смотрящий вниз
Шрифт:
– В кино – как в казино! – парировал Журенко. – Только шлюхи да проститутки! С культурными девчонками надо в музее знакомиться! А еще лучше – в театре!
Журенко был холост и любвеобилен. Женщины ему правились разные и всех возрастов, и они ему в основном тоже отвечали взаимностью. Тем не менее у Андрея была «хрустальная» мечта: познакомиться с культурной девушкой. То есть он был тем типом донжуана, который плутал по миру в поисках идеала. Донжуана, так сказать, байроновского толка. Культурная девушка, в представлении Журенко, должна быть начитанной, как я, и красивой, как Надежда Бабкина. Ни больше ни меньше. Иногда поиски идеала откладывались до ближайшей получки, и Андрей, вместо того чтобы провести выходной в
– Что там?! – Андрей жадно заглянул в открытый конверт.
Упомянутое им казино вдруг оказалось неожиданно актуальным. Я вытряхнул на ладонь «золотую фишку».
– Ох, ни фига себе! – Андрей взял фишку и вслух прочел тисненую надпись: – Казино «Медный сфинкс»! Ну у тебя и поклонницы! Или поклонники?! Слушай, Сань, я все забываю спросить: ты на кого вообще больше ориентируешься?!
Как бы то ни было, «золотая фишка» могла обозначать только одно – меня приглашали за счет заведения. Подобная фишка равняется десяти тысячам долларов, которые ее владелец по усмотрению может проиграть в «Медном сфинксе», либо обменять в его кассе на те же наличные. Возможность выигрыша я почему-то исключал.
В отличие от интеллектуального казино, известного широкому зрителю под названием «Что? Где? Когда?», мой случай предполагал наличие дополнительного вопроса: кто? Вопроса, который сегодня стал вопросом жизни и смерти. Кто-то мне неизвестный или, может быть, известный – в этом еще предстояло разобраться – решил сначала включить меня в свою безумную, но, несомненно, серьезную игру, а потом вдруг устранить за ненадобностью. Интуитивно эти два события я сразу же связал между собой, хотя их разделяло полгода. Для меня они в первую очередь были схожи, и не просто отсутствием всякого мотива. В них отсутствовал здравый смысл. Но тогда я об этом не задумывался. Прав народ, воспитанный на бедствиях, взращенных ленью ума: «гром не грянет – старик не перекрестится».
Усыпленная было размеренным течением жизни склонность к авантюрам – в ком из нас ее нет?! – разбуженная теперь таинственным дарителем, подтолкнула мою мысль в заданном направлении и наполнила предчувствием больших перемен. На следующий вечер я надел свой выходной (он же – рабочий) костюм и отправился в казино. Буду ли я играть, или же просто обменяю жетон на деньги, или же и то и другое, в тот момент я еще не знал.
«Медный сфинкс» оказался скорее стеклянным. Это было довольно респектабельное, судя по фасаду, здание в районе Якиманки. У входа стояли три или четыре жрицы любви из тех, чья цена соответствует внешности. И цена эта, судя по всему, была довольно высокой. Они посмотрели сквозь меня и переключили внимание на притормозивший у тротуара темный «Мерседес». Я их в общем-то понимал. Мужчина, пусть и прилично одетый, но прибывший в казино на своих двоих, вряд ли мог представлять для них большой профессиональный интерес.
«Прежде чем сделать глупость – подумай, – любил повторять, наш майор Ковальчук молодому пополнению. – Дурак в бою страшнее «духа». Кавалер боевого ордена, осмотрительный как старый лис, Ковальчук погиб в прошлом году, в нетрезвом состоянии помочившись с железнодорожного перехода на провода электропоезда. Вот что я должен был вспомнить, прежде чем открыть дверь. Но – не вспомнил.
Фойе, отделанное и обставленное таким образом, чтобы как-то оправдать название казино, напоминало африканский краеведческий музей под закрытым небом. Стены были расписаны иероглифами и украшены масками фараонов. У входа, оскалив зубастую пасть, застыл кривоногий леопард. Искусство таксидермиста заставило его
Осмотревшись, я обменял в кассе двести долларов на четыре фишки по пятьдесят и подошел к стойке бара. Белобрысый парень по другую сторону вежливо улыбнулся:
– Добрый вечер!
– Посмотрим, – я закурил сигарету, – а пока – две текилы.
Алкогольные напитки в казино подавались быстро и бесплатно, выражаясь по-ноздревски, «для возбуждения задора», то есть в расчете на то, что разгоряченные клиенты легче расстанутся со своими деньгами.
Чтобы оправдать этот нехитрый расчет, я выпил текилу и двинулся к столу, за которым шла игра в карты. Игра была простая, как карандаш. Кто набрал больше очков, тот выиграл; кто набрал больше двадцати одного – проиграл. Равное количество набранных очков засчитывалось в пользу казино. Открыв десятку, я сыграл на сто долларов и набрал девятнадцать очков. У крупье оказалось двадцать. Вдохновленный проигрышем, я переместился к рулетке. Некоторое время я следил за вращением колеса, после чего достал заветную «золотую фишку» и упрямо поставил на те же девятнадцать. Упрямства мне не занимать. Уж чего-чего, а этого добра у меня хватит на семерых.
– Ставки сделаны! – объявил крупье.
Шарик, запущенный его рукой, словно велогонщик промчался по треку и замер в ячейке напротив цифры «19». У стола наступила тишина. Пытавшие счастье рядом со мной и до того играли молча, но предыдущую тишину по сравнению с нынешней можно было смело сравнить с дискотекой. Крупье растерянно обернулся на смотрящего, который мигом исчез за служебной дверью. И хотя я играл на рулетке впервые, по реакции присутствующих догадался, что выиграл неприлично большую сумму.
На плечо мое легла чья-то рука.
– Вот это «биг шот»! – рассмеялась худая длинноносая девушка. – Дядя Ваня сейчас, наверное, по потолку бегает!
И она показала средний палец в объектив телекамеры, расположенной в левом верхнем углу игорного зала. Надо понимать, жест ее предназначался тому самому дяде Ване.
– Европа! – Девушка протянула мне тонкую свою руку, украшенную бисерной «фенечкой» на запястье.
– А полностью? – спросил я, пожимая ее руку.
– Европа я только для своих, – пояснила она.
– Рад снова оказаться среди своих. – Я вопросительно посмотрел на крупье.
– Сию минуту! – пробормотал тот. – Сейчас подойдет управляющий и проводит вас в кассу! Такие деньги, знаете!.. Очень редко!.. Такой случай…
Крупье сбился и замолчал.
И тут к нам подошел он. До этого я про Шиву знал только то, что в переводе с древнеиндийского «приносящий счастье» имеет посреди лба третий глаз, и что шея его синего цвета. Синей она стала после того, как вышеназванный бог выпил яд калакуту, способный отравить и сжечь вселенную. При нашей следующей встрече, на которую я был приглашен месяц спустя, я убедился, что легенда имеет под собой определенные основания.
Встреча произошла в сауне – обычном месте бандитских посиделок. Обнаженный по пояс Шива, оказалось, не только был обладателем синей шеи, но и все остальное его туловище было расписано, как обложка бульварного романа. Шива также имел атлетическое телосложение и, вообще, являл бы собой образец чистокровного арийца, если бы не его раскосые глаза.
В казино эти одуревшие от наркотиков глаза смотрели только на мою новую знакомую. Меня Шива просто не заметил.
– Сколько? – прохрипел он, хватая ее за плечо.