Смута. Письма самозванки
Шрифт:
Мстиславский истерично рассмеялся:
– Упаси Бог. Да и не по роду нам.
Стрешнев промерил горницу ногами:
– Тогда пей да помалкивай. Шуйский – царь, вот пусть он царем и остается.
Зырян украдкой сквозь щель в неплотно закрытой двери слушал разговор двух знатных бояр. Говорили понятно о чем. О царе. Плохо дело в государстве Московском. Виновного в бедах своих бояре ищут. Думают бояре, что если на другую лошадь пересядут, так и смуте конец.
В коридоре показалась фигура
Парень ввалился в горницу. Увидав знакомое лицо, Стрешнев улыбнулся и вскинул руки к потолку:
– Жив казак! Мы уж с царем-батюшкой думали, сгинул ты.
Зырян поклонился.
– Письмо в лавру честно доставил! – продолжал нахваливать казака боярин. – Жаль, что на поляков на обратном пути нарвался.
Стрешнев сел за стол и ухватил рукой кувшин.
– Выпей за службу!
Боярин налил полный стакан вина и протянул казаку. Мстиславский, прищурившись, сидел и рассматривал казака.
– Так меня Ксения Годунова выходила в скиту, – отозвался Зырян.
– Годунова? – Мстиславский удивленно поднял брови. – Она вроде инокиня теперь.
Стрешнев развел руками и промямлил:
– Дело там такое непростое, Федор.
Мстиславский понимающе кивнул.
– Я гроши пришел забрать! – твердо произнес Зырян.
Стрешнев закивал головой. Он поднялся из-за стола и направился к большому сундуку в углу.
– Гроши ты свои заслужил, казак.
Стрешнев вынул из сундука холщовый мешок с монетами и бросил на стол. Монеты звонко брякнули, обдав душу казака приятным теплом.
– А послужить еще не желаешь? – спросил боярин.
Зырян замялся.
– Шуйский посольство к шведам отправляет, помощи против Сигизмунда просит.
Мстиславский задумался. Его лицо приняло непонимающее выражение. Он склонил голову и несколько минут смотрел в пол.
– А что за помощь Шуйский посулил королю?
– Крепость Корела, – мягко ответил Стрешнев.
Он уставился на Мстиславского, ожидая его ответа. Но тот молчал. Наконец повернулся к Стрешневу и с облегчением выдавил:
– Ну, это еще куда ни шло. А кончится смута, может, и отвоюем крепостинку-то, а, боярин?
Стрешнев натужно улыбнулся в ответ.
Дворовые псы в усадьбе заливались истошным лаем. Стрелецкий караул маячил чуть поодаль, теперь совершенно не обращая внимания на казака, застрявшего у ворот боярина.
– Куда теперича, казаче?
– В кабак пойду, в Кузнечной слободе.
Запах жареной курицы и лука защекотал ноздри. Кошель с грошами уютно уместился во внутреннем кармане кафтана, приятно согревая сердце казака.
«Сегодня напьюсь, аки свин, а завтра – в Тушино. Даст
Ноги сами понесли парня по дощатому настилу вдоль улицы. Заливающиеся лаем во дворах псы не пугали его. Даже больше забавляли.
– Казаче! – радостно воскликнула девка-кабатчица, едва увидев Зыряна на пороге.
Она одернула сарафан и поправила волосы.
– Думала, забыл ты про меня.
Зырян помотал головой.
– Проходи, казаче! – Девка широко распахнула двери.
В кабаке было пусто.
– Одна я, – пролепетала, смущаясь, девка. – Батя за товаром уехал. Меня присматривать оставил.
Зырян содрал шапку с головы. Ему показалось, что с того момента, как он отправился в лавру, девка еще больше расцвела, зарумянилась, заколосилась, словно рожь. И сарафан на ней был новый с вышивкой диковинной. В волосы вставила гребень с жемчужными бусинами.
Зырян смущенно присел на лавку. Деревянные ножки скрипнули под весом казака. Девка накрыла на стол и уселась напротив.
– Ах, казаче… – Она сложила руки в замок и склонила голову.
– Зырян я! – буркнул казак.
Девка улыбнулась и смущенно опустила глаза. Зырян ухмыльнулся. В этот раз кабатчица была более покладистой. Еды принесла, а чем платить будет казак, и не спросила. Зырян полез в кошель и кинул на стол две монеты.
– Не надо, казаче! – смущенно прошептала девка. – За так накормлю, напою. Люб ты мне.
Зырян чуть не подавился.
– С чего такая милость? – непонимающе пробурчал он.
– Кабы я сама знала, – прощебетала она. – Видимо, сама Богородица тебя в кабак наш за руку водит.
– Не надобно за руку, – рассмеялся Зырян.
Он сгреб с тарелки куриную ногу и погрузил в нее зубы. Мягкое сочное мясо расплылось по рту.
– Возьми капусточки кислой, молодец мой, – рассмеялась девка, наблюдая, как казак деловито и мастерски пережевывает мясо.
Казак покивал головой и кивнул на кружку. Мария плеснула в кружку горькую. Отправив мясо в желудок, Зырян ловко ухватил одной рукой кружку, а другой захватил щепоть капусты с глиняной тарелки.
– Оголодал ты совсем, – сочувственно произнесла Марья.
Зырян, отправив содержимое кружки и капусту в рот, кивнул и буркнул:
– Где только служба царская меня не носила. Думал, уж пропаду.
Девка-кабатчица переплыла на другую сторону стола и села напротив Зыряна, наблюдая, как голодный казак поглощает кабацкий харч.
– Скажи мне, казаче, – Марья сложила руки и опустила на них тонкий подбородок.
Зырян отодвинул тарелку и пристально уставился на девку.
– Чего сказать-то?
Марья улыбнулась.
– Оставайся у меня, пока батька не приехал, – предложила девка.