Смутное время в Москве
Шрифт:
Кандидатура Мстиславского, несомненно, одного из наиболее знатных претендентов по происхождению от Гедимина и родству с династией московских царей (он доводился праправнуком Ивану III), не могла быть принята к серьезному рассмотрению, поскольку он еще в 1610 г. заявлял, что пострижется в монахи, если его будут принуждать принять трон. Не пользовался он симпатиями и за свою откровенно пропольскую позицию. Были также отведены кандидатуры бояр, входивших в Семибоярщину, — И. Н. Романова и Ф. И. Шереметева. Наибольшие шансы были у кандидатов, входивших в ополчение, — князей Д. Т. Трубецкого, И. Б. Черкассого и П. И. Пронского.
Наиболее активную предвыборную деятельность развил Трубецкой: «Учреждаша трапезы и столы честныя и пиры многия на казаков и в полтора месяца всех казаков, сорок тысяч, зазывая толпами к себе на двор по вся дни, честь им получая, кормя и поя честно и моля их, чтоб быти ему на Росии царем…» Вскоре после освобождения Кремля от поляков Трубецкой расположился на бывшем дворе царя Бориса Годунова, подчеркивая этим свои претензии. Была подготовлена и грамота на пожалование Трубецкого огромной по территории волостью Вага (на Двине), владение которой было своеобразной ступенькой к царской власти — Вагой владел в свое время Борис Годунов. Под этой грамотой поставили свои подписи высшие иерархи и руководители объединенного ополчения — князья Д. М. Пожарский и П. И. Пронский, однако рядовые участники собора отказались подписать грамоту. Они хорошо знали о колебаниях бывшего тушинского боярина во время боев за Москву, и, возможно, не могли простить ему присягу Псковскому вору. Вероятно, были и другие претензии к Трубецкому, и его кандидатура не смогла набрать достаточного количества голосов.
Борьба развернулась по второму кругу, и тогда возникли новые имена: стольник Михаил Федорович Романов, князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский, князь Иван Иванович Шуйский. Вспомнили и о шведском королевиче Карле-Филиппе. Наконец одержала верх кандидатура Михаила Федоровича Романова, достоинствами которого были его родство с прежней династией (он был племянником царя Федора Ивановича) и незапятнанность в изменах и усобицах Смуты.
Выбор Михаила Романова был близок сразу нескольким политическим группировкам. Земские и дворянские деятели вспоминали о симпатиях к Михаилу патриарха Гермогена и трагической судьбе этой семьи при Годунове. Имя Романова пользовалось большой популярностью среди казаков, решающая роль которых в избрании юного царя отмечена в особом литературном памятнике — «Повести о земском соборе 1613 года». Для казаков Михаил был сыном тушинского «патриарха» Филарета. Юный претендент унаследовал и популярность среди москвичей, которой пользовались его дед Никита Романович и отец Федор Никитич.
Немало сторонников нашлось у Михаила Романова и среди бояр. Это был уже не тот сплоченный родственный романовский клан, против которого направлял свои репрессии Годунов, а стихийно сложившийся на Соборе кружок лиц из разгромленных боярских группировок. В основном это были молодые, не имевшие достаточного веса среди боярства представители известных родов — Шереметевы (исключение — боярин Федора Ивановича [57] ), князь И. Ф. Троекуров, Головины, М. М. и Б. М. Салтыковы, князь П. И. Пронский, А. М. и А. А. Нагие, князь П. А. Репнин и другие. Одни были родней новому царю, другие через Тушинский лагерь были связаны с отцом Михаила — Филаретом Романовым, третьи ранее поддерживали кандидатуру Трубецкого, но вовремя переориентировались. Однако и для «старых» бояр, членов Семибоярщины, Михаил Романов также был своим — И,Н. Романову он приходился родным племянником, князю Б. М. Лыкову — племянником по жене, Ф. И. Шереметев был женат на двоюродной сестре Михаила. В родстве с ним состояли князья Ф. И. Мстиславский и И. М. Воротынский.
57
Существует легендарная цитата из письма, якобы адресованная Ф. И. Шереметевым князю В. В. Голицыну, находившемуся в это время в польском плену: «Князь не чини смуты! Помиримся на Мише Романове. Миша-де Романов молод, разумом еще не дошел и нам будет поваден». Оригинал этого документа неизвестен, и, вполне вероятно, боярское письмо является мистификацией. Настораживает уже обращение Ф. И. Шереметева к В. В. Голицыну, томившемуся в польском плену, с призывом, «не чинить смуты», — вряд ли князь мог сыграть хотя бы какую-то роль в событиях, связанных с выбором царя в Москве.
Правда, и кандидатура Михаила Романова «прошла» далеко не сразу. В середине февраля Собор сделал перерыв в заседаниях — начался Великий пост, — и политические споры на некоторое время были оставлены. Видимо, переговоры с «избирателями» (многие из участников собора на время разъехались из столицы, а затем вернулись) позволили достигнуть желаемого компромисса. В первый же день начала работы, 21 февраля, Собор принял окончательное решение об избрании Михаила Федоровича. Согласно «Повести о земском соборе 1613 года», на это решение выборных повлиял решительный призыв казачьих атаманов, поддержанный московским «миром»: «По Божии воле на царствующем граде Москве и всеа России да будет царь государь и великий князь Михайло Федорович и всеа России!»
В это время Михаил вместе со своей матерью инокиней Марфой находился в костромском Ипатьевом монастыре, родовой обители Годуновых, богато украшенной и одаренной этим родом. 2 марта 1613 г. в Кострому было отправлено посольство во главе с рязанским архиепископом Феодоритом, боярами Ф. И. Шереметевым, князем В. И. Бахтеяровым-Ростовским и окольничим Ф. В. Головиным. Послы еще готовились к выезду из столицы, а по всей России уже были разосланы грамоты с извещением об избрании на престол Михаила Федоровича и началась присяга новому царю.
Посольство достигло Костромы 13 марта. На следующий день к Ипатьеву монастырю направился крестный ход с чудотворными образами московских святителей Петра, Алексия и Ионы и особо чтимой костромичами чудотворной Федоровской иконой Божией Матери. Его участники молили Михаила принять престол, так же как и пятнадцать лет назад уговаривали Годунова. Однако ситуация, хотя и сходная внешне, была в корне иной. Поэтому резкий отказ Михаила Романова и его матери от предложенного царского венца не имеет ничего общего с политическими маневрами Годунова. И сам претендент, и его мать действительно страшились того, что открылось перед ними. Старица Марфа убеждала выборных, что у ее сына «и в мыслях нет на таких великих преславных государствах быть царем…» Говорила она и о тех опасностях, которые подстерегают се сына на этом пути: «Московского государства всяких чинов люди по грехам измалодушествовались. Дав души свои прежним государям прямо не служили…» К этому прибавлялось и тяжелое положение в стране, с которым, по словам Марфы, се сын по своему малолетству не сможет справиться.
Посланцы от Собора долго уговаривали Михаила и Марфу, пока наконец «умоление» святынями не принесло свои плоды. Оно должно было доказать юному Михаилу, что людское «хотение» выражает Божественную волю. Михаил Романов и его мать дали свое согласие. 19 марта юный царь двинулся к Москве из Костромы, но в пути не торопился, давая возможность Земскому собору и боярам подготовиться к его приезду. Сам Михаил Федорович тем временем также готовился к новой для себя роли — он вел переписку с московскими властями, принимал челобитные и делегации. Таким образом, за полтора месяца своего «шествия» от Костромы до Москвы Михаил Романов освоился со своим положением, собрал вокруг себя верных людей и наладил удобные для себя отношения с Земским собором и Боярской думой.
Избрание Михаила Романова было результатом достигнутого наконец единения всех слоев русского общества. Пожалуй, впервые в русской истории общественное мнение решило важнейшую проблему государственной жизни. Неисчислимые бедствия и падение авторитета правящих слоев привели к тому, что судьба государства перешла в руки «земли» — совета представителей всех сословий. В работе Земского собора 1613 г. не участвовали только крепостные крестьяне и холопы. По-иному и быть не могло — Российское государство продолжало оставаться феодальной монархией, при которой целые категории населения были лишены политических прав. Общественная структура России XVII в. заключала в себе истоки социальных противоречий, взрывавшихся восстаниями на протяжении всего столетия. Не случайно XVII век образно именуется «бунташным». Однако с точки зрения феодальной законности избрание Михаила Романова было единственным правомочным актом на протяжении всего периода Смуты начиная с 1598 г., а новый государь — истинным.
Таким образом, избрание Михаила Федоровича прекратило политический кризис. Не отличавшийся ни государственными талантами, ни опытом, ни энергией, юный царь обладал одним важным для людей той эпохи качеством — он был глубоко религиозен, всегда находился в стороне от вражды и интриг, стремился к достижению истины, проявлял искреннюю доброту и щедрость.
Историки сходятся в том, что основой государственной деятельности Михаила Романова было стремление к примирению общества на консервативных началах. Перед царем Михаилом Федоровичем встали задачи преодоления последствий Смуты. Король Сигизмунд не мог смириться с крушением своих планов: заняв Смоленск и огромную территорию на западе и юго-западе России, он намеревался пойти в наступление на Москву и взять столицу Российского государства. Новгородская земля была захвачена шведами, которые угрожали северным уездам. По всей территории государства бродили шайки казаков, черкас, поляков и русских разбойников. В Поволжье волновались мордва, татары, мари и чуваши, в Башкирии — башкиры, на Оби — ханты и манси, в Сибири — местные племена. В окрестностях Рязани и Тулы воевал атаман Заруцкий. Государство находилось в глубочайшем экономическом и политическом кризисе. Для борьбы с многочисленными врагами России и государственного порядка, для успокоения и устроения страны необходимо было единение всех здоровых сил государства. Царь Михаил Федорович на протяжении всего своего правления стремился к достижению этой цели. Деятели земского движения 1612 г. были твердой опорой царя в борьбе с внешними врагами, наведении порядка внутри государства и восстановлении разрушенной экономики и культуры.