Смутные времена. Книга 5
Шрифт:
– Чтобы меня ваши женщины здесь живьем съели?– опять проворчал Академик.– И потом, кто же в резерве будет? Вдруг у кого-то все пойдет наперекосяк и срочно помощь понадобится? Нет уж "надсмотрщик", так "надсмотрщик", но не над зэками, а над вами. Прослежу.
– Пусть так,– согласился Михаил.– После обеда предлагаю и отправиться, если все считают что откладывать операцию не имеет смысла. Я-то думал дать вам недельку на отдых.
– Да мы и не устали. А вот целую неделю жить и думать о том, что дело не завершено – это как-то утомительно для нервов. Разберемся с этими господами и тогда отдохнем,– привел последний довод Петр Павлович.
"Четверку" распределили между собой самым простым из способов. Сергей перетасовал четыре фотографии и сунул каждому, что Бог послал. Взглянув на свою, он улыбнулся приветливо изображению, как старому знакомому.
– Герр Шульц Пауль,– у остальных троих фамилия и имена так же были вполне обычными, кроме подопечного, который достался Силиверстовичу, его звали Максимилиан Фоке. Михаилу достался мордастый мужчина лет тридцати с именем и вовсе Фриц. Фамилия у Фрица опять же не отличалась оригинальностью – Шварцман. А Петру Павловичу достался Жак Мертье. Все четверо были примерно в одном возрасте и отличались крепким телосложением.
Занимали все четверо общественные ступеньки не самые верхние и пожалуй Шульц среди них, в этом смысле, был наиболее высокопоставленной фигурой.
Изъятие фигурантов решили начать в полдень, именно в это время пары менялись местами и без десяти двенадцать двое покидали – 3-ий уровень особняка в пригороде Лиона со звучно-романтичным названием Монте Никола де Ланк, чтобы с промежутком в пять минут разъехаться в разные стороны. Вторая пара появлялась у этого особняка через десять минут после убытия первой и тоже с интервалом в пять минут.
– Самое оптимальное время 12.10-ть. Все на поверхности находятся, правда, в авто. Это единственный недостаток.
Как насчет высадки в движущийся экипаж?– поинтересовался Петр Павлович.
– Хоть в самолет, – заверил его Сергей.– Еще и лучше. Никто из них не сидит за рулем сам. Или не успели научиться, или считают ниже собственного достоинства. Водители, правда, получат массу впечатление, ну тут уж как говорится, ничего не попишешь. Без издержек никак. На улице было бы гораздо больше свидетелей, а так всего четверо.
– А ты скажи шоферюге, чтобы "забыл на фиг",– посоветовал Михаил.
– Если успею, обязательно скажу,– пообещал вполне серьезно Сергей.
Ушли они в Лион один за другим с промежутком в минуту и возвращаться начали с таким же интервалом, но сразу в изоляторы, которые оборудовали для "четверки" на этом же уровне, соорудив каждому по ВИП камере.
У всех прошло более менее гладко. Из четверых попытался оказать сопротивление только один доставшийся Силиверстовичу – Максимилиан. Он и закричать успел во все горло, так и появившись в пирамиде воющий и размахивающий кулаками. Швырнув его в камеру, Силиверстович сплюнул и заперев дверь, отправился взглянуть как идут дела у остальных. Последним появился Михаил в обнимку с Фрицем, глаза у которого вылезли на лоб, а кричать он не мог, потому что у него свело от переживания нижнюю челюсть и она распахнувшись, демонстрировала всем желающим, уровень стоматологии в Соединенной Европе.
Герр Шульц, тот и вовсе был без сознания и явно не от переживаний, хоть Сергей тут же и заявил, что пальцем его не тронул. Но красный лоб герра Шульца свидетельствовал о том, что может "пальцем" и не трогал, но кулаком приложился наверняка. Михаил укоризненно покачал головой, показав Сергею на наливающийся багрянцем фингал и тот вынужден был сделать покаянное лицо, пробурчав:
– Орать начал дурачок, а я только собрался сказать водиле, что бы забыл все на фиг. Пришлось слегка глушануть, чтобы не мешал. Зато на одного свидетеля меньше теперь. Я ему не просто "забудь на фиг", сказал. Я ему сказал, что он герра Шульца только что высадил у пивной. Так что в пивной сейчас герр Шульц пиво сосет. Его позже все хватятся. А у вас как?
– У нас без рукоприкладства обошлось. Вон Фриц, правда, перекосился слегка, но это он по причине впечатлительности излишней. Тонкая видать душевная организация,– Михаил запер камеру и повернувшись к Сергею, поторопил его:
– Так и будешь стоять с Шульцем на плече? Сгружай уже. Или привык и теперь вместо воротника будешь его таскать? Тогда нужно шкуру ободрать и продубить, иначе вонять начнет через пару дней.
– Типун тебе на язык,– Сергей зашвырнул Шульца в его камеру, довольно бесцеремонно и тот охнул, приложившись спиной к полу.
– Полегче, Серый. Нам с ним еще побеседовать нужно, а он у тебя уже почти инвалид. Тело-то не виновато. Он его наверняка обманом захапал. Наобещал пади настоящему Шульцу с три короба, тот и согласился. Так что поаккуратнее. Если у меня все получится, то как бы не пришлось перед настоящим Шульцем извиняться.
– Можно подумать, что настоящий будет что-то помнить, если у тебя получится из него допотопника шугануть.
– Будет, не будет. Не важно. Сострадание прояви к чужой собственности.
– Ладно, достал. Буду впредь учтивее. Хотя, кто знает, что за козел еще этот Шульц настоящий, если его удалось развести как лоха.
– Доверчив, очевидно. У человека горе, он сам себя потерял, давай не будем над этим потешаться.
– Хорошо, хорошо. Убедил. Мне уже жалко этого Шульца. Даже глаза защипало. Бедный хлопчик. Пидманули, пидвели,– Сергей смущенно улыбнулся и отправился на кухню, напевая вполголоса:
– Ты ж мэнэ пидманула, ты ж мэнэ пидвела, ты ж мэнэ молодого з ума з розума звэла.
Петр Павлович своего подопечного доставил так же без эксцессов и проводив Сергея задумчивым взглядом, спросил:
– Так ты что же, уверен, что удастся этих бесов из них действительно изгнать?
– Один раз у меня это уже получилось в 1812-том. Помнишь, я тебе рассказывал?
– Из Бонапарта? Помню. Ну, что ж. Буду только рад за этих господ. Прямо сейчас приступишь?
– А чего откладывать? С твоего и начну, как там его?
– Жак Мертье – бельгиец из Цюриха.
– Начну с бельгийца. Как он?