Смутные времена. Владивосток 1918-1919 гг.

Жозеф Кессель — признанный классик французской литературы XX столетия, кавалер ордена Почетного легиона, член Французской Академии. Будущий писатель родился 10 февраля 1898 года в Аргентине, куда его отец, выходец из России, переехал после учебы во Франции. По возвращении семьи в Париж Кессель поступил на филологический факультет, с 1915 года публиковал очерки во французских журналах. Некоторое время он работал в «Журналь де Деба», самой уважаемой газете Парижа, с которой сотрудничали многие выдающиеся

французские мыслители и писатели.

Жозеф Кессель не раз оказывался в центре самых интересных событий своего времени. Добровольцем он поступил во французскую военную авиацию и в составе эскадрильи 539 участвовал в Первой мировой войне. Все увиденное находило отражение в его творчестве. Известность Кесселю принёс роман о пионерах авиации «Экипаж» (1923). Роман «Дневная красавица» (1928) обрел вторую жизнь благодаря экранизации Луиса Бунюэля, исполнение главной роли в которой принесло французской актрисе Катрин Денёв мировую славу. Кессель много писал о России, на страницах романа «Княжеские ночи» (1927) он создал литературный архетип русского эмигранта.

11 ноября 1918 года в составе Французского экспедиционного корпуса Жозеф Кессель оказался во Владивостоке. Здесь он познал первую любовь, боль разлуки и разочарования и ни с чем не сравнимую радость возвращения на родину своих предков. Воспоминания о Владивостоке в эпоху революции легли в основу романа «Смутные времена» (1975).

После Второй мировой войны, которую он начал как сапер и закончил как летчик движения «Свободной Франции», Жозеф Кессель вернулся к литературе и журналистике.

В 1962 году Кессель был избран во Французскую академию, один из наиболее авторитетных во Франции общественных институтов, основанный в 1635 г. Людовиком XIII и кардиналом Ришелье. Умер Жозеф Кессель в городке Аверн близ Парижа 23 июля 1979 года.

В разное время на русский язык переведены «Княжеские ночи» (1927), «Дневная красавица» (1928), «Всадники» (1967), «Лев» (1958).

Издание романа «Смутные времена» осуществлено при поддержке «Альянс Франсез — Владивосток».

Все началось в 1918 году. В первых числах октября. Вот уже два месяца, как в войне наступил перелом. Наконец-то после четырех лет жизни в землянках, пропитанных кровью погибших, враг сдался, наконец-то он был сломлен. Оставив окопы, шли миллионы мужчин, грязные, обросшие. Одни — немцы — отступали все дальше и дальше. Другие постоянно преследовали их. Наша эскадрилья опережала всех, перемещаясь с одного импровизированного аэродрома на другой. Так мы оказались поблизости от Сент-Менехульда.

Полетов совершали мы много. Определяли местонахождение, вели разведку и пристрелку, поддерживали с воздуха пехоту, бомбили, сражались, искали пропавших товарищей.

В это утро, очень рано, наблюдатели и пилоты собрались вместе, как было заведено, в бараке, где находилась офицерская столовая. У многих с собой было обмундирование для полетов. Снаружи

было слышно, как механики запускали моторы и раскручивали винты самолетов. Все было готово для выполнения задания. Редкий осенний туман, предвещающий чудесную погоду, постепенно рассеивался. Несколько минут спустя, первые, кому предстояло отправиться на задание, уже садились в кабины самолетов.

В этот момент появился наш капитан, изящный, опрятный, оживленный. Он был затянут в черную униформу артиллериста, заношенную до блеска, рядом с ним бежал его рыжий спаниель. Капитан потряс какой-то бумагой.

— Приказ Генерального штаба, — сказал он. — Последний.

Он прочел циркуляр. Союзники формировали новую армию. Где-то в Сибири. В нее должны были войти французские, английские, американские, канадские, чешские и польские части. Цель этой армии — остановить немецкие войска между Уралом и Волгой. Французские части должна сопровождать ближняя разведывательная авиация. Осталось только найти добровольцев. Командующим авиационными частями было предписано сообщить об этом.

Капитан закончил читать. Сначала воцарилось гробовое молчание. Мои товарищи, казалось, или не сразу поняли то, что им пришлось услышать, или же просто не верили своим ушам.

И вдруг все разом заговорили. Сибирь! Сибирь, зима… каторжные! Тысячи и тысячи километров каторги. Немцы — там? Какие там могут быть немцы?! Откуда? Со всем, что там творилось! Когда тут в любой момент все могло закончиться… И вдруг Сибирь!

Так рассуждали мои товарищи по полетам, покеру и выпивке. У нас даже рефлексы стали общими. Но сейчас я был далек от них, я находился от них на таком расстоянии, которое вряд ли можно было измерить.

В их представлении Сибирь была проклятой богом ледяной пустыней, а само путешествие виделось им как нескончаемая операция, нелепая затея. А я… Я, словно в тумане, пересекал незнакомые мне континенты и океаны. Чем длиннее был предстоящий путь, тем больше открытий он готовил. А в самом конце, на краю света, бескрайние заснеженные степи, огромные реки, непроходимые леса, племена, все еще живущие в каменном веке, и, конечно, казаки с берегов Байкала и Амура. А еще песни каторжников.

Мои русские корни, знание языка, сказки и книги моего детства, народные песни, прекраснее которых ничего на свете нет, — все это пробудило во мне освещенную звездами мечту. Я осознал это несколько позже, а в тот момент мне было не до размышлений. Я грезил наяву.

К реальности меня вернул чей-то спокойный голос. Между двумя затяжками трубки обутый в сабо широкоплечий лейтенант с уже наметившимся животиком и ярким румянцем на щеках — он руководил в эскадрилье офицерами-наблюдателями и летал в одном экипаже с капитаном — обращаясь к капитану, он произнес:

— Как ты, наверное, заметил, безумцев среди нас нет.

— Так я и знал, — ответил капитан.

А потом, подняв глаза к безоблачному небу, он сказал:

— А теперь приступим к более важным делам.