Смутьян

Безрукова Елена

–  Да, говорили, - кивнула я.

–  В таком случае подписывайте согласие на вмешательство, и мы готовим операционную. Ждать больше нельзя.

Она протянула мне документы, проглядев которые, я поставила свои подписи. Одно согласие на оперативное вмешательство, второе - на местную анестезию. Всё подписала и отдала врачу.

–  Всё. Ждите, за вами придут.

Она ушла. А я стала волноваться ещё больше. Ещё никогда мне не делали никаких операций, даже аппендицит не вырезали. К тому же, живот уже прилично хватало, а за мной всё не шли. Хоть бы

не опоздали. Телефон остался в сумке на кушетке, и я даже не могла понять, сколько сейчас времени.

За окном уже светало, когда пришли меня переодевать и повезли на операцию. В операционной было очень холодно, или же меня морозило от страха и введённого наркоза. Зуб на зуб не попадал. Укол подействовал быстро. Трясло так, что анестезиологу приходилось меня держать за плечи. Я не могла сама объяснить, от чего именно так дрожу - и холодно, и страшно, неизвестность пугает.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я услышала плач. Плач моего сына. Распахнула широко глаза и даже забыла, как дышать, когда услышала его. Слёзы сами собой хлынули из глаз. Я слышу своего сына! Он родился.

Врачи переговаривались между собой и даже, кажется, шутили, но я ничего не воспринимала, была сосредоточена на ребёнке. Я вертела головой, в попытках разглядеть, что именно с ним делают.

–  Так, - говорил врач.
– Пишите. Вес: два девятьсот. Рост: пятьдесят два. Записали?

–  Да, - ответила ему сестра.

–  Положите маме на грудь.

Медсестра взяла маленький красный комочек и понесла ко мне. Выложила на грудь младенца. Я увидела очень близко мутные синие глазки и мягко обняла нежное детское тело. Ребёнок даже перестал плакать, когда оказался у меня.

–  Достаточно, - сестра забрала его и завернула получше в пелёнки.

–  Куда вы его?
– спросила я.

–  В инкубатор, милая, - ответила она.
– Он недоношенный у тебя. Ты пока будешь отдыхать в реанимации.

Сына унесли, а меня перевезли в палату интенсивной терапии. В ней было три места, и я пока была здесь одна. Меня укрыли тёплым одеялом, чтобы так не трясло, и поставили рядом бутылку с водой, наказав пить, чтобы наркоз отходил легче. Всё, что ниже талии, не чувствовала вовсе, и это довольно страшное ощущение… Чтобы взять стакан воды, нужно было прикладывать неимоверные усилия.

–  А можно позвонить?
– спросила я врача.

–  Можно, - отозвалась она.
– Где твой телефон?

–  В сумке. В наружном кармашке.

Доктор вынула мой смартфон и протянула мне. Я тут же набрала номер Вадима, но он оказался недоступен. Тогда я позвонила Алле.

–  Алло, - позвала я, когда трубку сняли.
– Алла, я родила.

–  Как?
– опешила женщина.
– В смысле, родила? Тебе же ещё рано.

–  Да, но ночью начались роды, и я вызвала скорую. Полчаса назад у вас родился внук.

–  Так ты сейчас в больнице, что ли?
– воскликнула мать Вадима.

Очевидно, что новости её взволновали.

–  Да. Мне делали операцию, сейчас я отхожу от наркоза, а сына забрали пока.

–

 Ясно… Господи, неужели родился? И как он? А ты?

–  Пока не знаю. Унесли и ничего не говорят. А я как пока не понимаю. Наркоз отойдёт, скажу. Спасть хочу.

–  Ложись, спи, конечно. Позвони потом. Поздравляю тебя, Алиночка! Ты стала мамой.

–  Спасибо, - улыбнулась вяло в трубку. Глаза просто закрывались.

–  Спи, милая. Спи. Пока.

–  До свидания.

Нажала отбой и меня просто отключило.

Эпилог

Уже к вечеру меня перевели в обычную палату, а утром принесли сына. С ним всё оказалось хорошо, и хоть ребёнок недоношенный, проблем никаких выявлено не было. Малыш активный, на всё реагировал правильно и с удовольствием взял моё молоко, которое начало постепенно прибывать. Это очень меня обрадовало.

Вадиму удалось дозвониться и сообщить новость о том, что наш сын уже родился, и теперь ждёт папу. Он был очень рад, ведь Вадик ждал малыша не меньше, чем я, жаль только, быть со мной рядом в этот период ему не удалось. Но я не унывала. Ему осталось совсем немного быть в колонии - адвокат уже подал прошение, и иск удовлетворили. Вадик выйдет, отсидев половину срока. Это означало, что остался ещё месяц. Всего лишь месяц, тридцать дней, и мы снова будем вместе, и уже навсегда.

Алла приезжала меня проведать. Договорилась с кем-то, и её впустили в палату в халате и бахилах. Она подержала на руках внука раньше папы.

–  На Вадика как похож, - улыбнулась она, качая на руках нашего мальчика.
– Даже сейчас видно.

–  Да. И глазки буду синие, я уверена.

–  Ну они у всех маленьких какие-то мутно-серые.

–  Да. А у сына посинеют, как у папочки.

–  Да какая разница, в общем-то?
– отмахнулась она.
– Лишь бы здоровый. Как назовёте?

–  Вадим, - ответила я.

–  Вадим Вадимович?
– подняла вверх брови Алла.

–  Да, - кивнула я.
– Мы вместе так решили. Вам не нравится?

–  Да почему же, - бабушка снова вгляделась в личико внука.
– Ему подходит. Да и дело ваше, в конце концов.

Вот за что уважаю маму Вадика - что она позволяет решать нам сами, что делать со своей жизнью. Возможно, хорошо усвоила, что попытки вмешаться всё равно ни к чему не привели. Однако, это уже осталось позади. Теперь Алла поступает куда более осторожно, и я тоже стараюсь наладить отношения.

Никаких осложнений у меня не обнаружилось, и спустя пять дней меня благополучно отпустили домой. Алла и некоторые друзья встречали меня на выписке. Только одного гостя мне сегодня будет не хватать - Вадима. От этого даже радость от того, что мы с Вадимкой-младшим едем домой, заметно омрачалась. Пока за дверьми готовился фотограф и инструктировал гостей, я переодевала малыша и заворачивала в красивый конверт, который подарила ему бабушка. Мне отдали документы, которые я бережно убрала в сумочку. Взяла на руки сына. Пакеты с вещами уже передали Алле.