Смутьян
Шрифт:
– Очень нравится, - растянул он губы в улыбке, а потом прижал меня к себе снова.
– Как же я скучал по тебе, маленькая моя.
– Я тоже, очень, - искренне шептала я, закрыв глаза в его руках, окунувшись с головой в эти ощущения защиты и родного тепла.
– Номер, наверное, тоже вовсе не такой, каким ты себе его представляла?
– спросил он.
– Да брось ты, - обняла я в его в ответ за талию ещё крепче.
– Я же понимала, куда еду, что это тюрьма, а не отель «Рица». Нормальный номер. Лишь бы бельё чистое было. Ну и телек хорошо бы работал и показывал что-то
– А что? Ты не любишь шоу Малахова и сериалы про Ефросинью?
– серьёзно спросил Вадим и я невольно прыснула со смеха.
– Откуда ты знаешь, что показывают эти каналы?
– с подозрением уставилась на него.
– Мельком видел, когда с мамой жил, - невинно ответил он.
– Она смотрела.
– Смотри, а то замашки бабушки меня пугают, - смеялась я.
– О нет, бабушки внутри меня нет, - сказал он и вдруг стал настырно толкать к кровати, запуская пальцы под мою футболку.
– Во мне страстный и очень-очень голодный мужчина.
– Так поешь курочки, Вадим. Мама передала же, - снова смеялась я в ответ, обвивая шею руками и кайфуя от его пальцев на своей коже.
– Не паясничай. Я хочу вовсе не ту курочку отжарить.
– Фу, Вадик, - закатилась я новым смехом.
– Пошлятины кусок.
– Угу, - кивал он, опрокидывая меня на кровать.
– Щас покажу наглядно, какая я пошлятина…
Губы занял Вадик, впечатываясь в них так, что зубы, кажется стукались друг о друга. Он просто ел их, а не целовал, и этот сексуальный напор сводил с ума и заводил. Сама стала снимать свою футболку, а потом стягивать с него одежду. Мне не терпелось поскорее обводиться от всего, что мешало мне ощущать его близко к себе. Едва пальцы Вадима легли на мои складочки, как меня совсем разбило от остроты момента, от дикого желания в долгой разлуке. Я вцепилась в его плечи и, запрокинув голову, стонала, ловя каждое его движение. Сразу же тело ответило влагой, обильно смачивая пальцы моего мужа.
– Алина, - шептал он мне в шею, нежно кусая кожу.
– Какая же ты горячая сегодня, вся мокрая уже… Можно, я не буду сдерживаться?
– Можно, - ответила я, прерывисто дыша.
– Возьми меня, Вадим. Я так хочу тебя…
Уговаривать его долго не пришлось. Уверенно раздвинул мои ноги и, запечатлев очередной жаркий поцелуй на губах, мягко вошёл. Понимал, что после долгого отсутствия секса мне может быть больно, и постарался сделать дискомфорт по максимуму минимальным. Всё равно сморщилась от боли, но желание ощутить эти толчки в себе были гораздо сильнее, и я тянула и прижимая мужские ягодицы к себе, мечтая о том, чтобы он увеличил темп. Он чувствовал все мои желания нутром, и постепенно стал двигаться более жарко и быстро. Я растворилась в эмоциях, в этом ощущении, когда он заполняет собой меня полностью, очень глубоко и мощно.
Секс повторялся по кругу, в разных позах почти до рассвета. Мы не могли, не хотели остановиться. Мы просто испытывали животное желание и стремились его удовлетворить телами друг друга. Не думали ни о чем, даже почти не говорили, только секс, секс и секс…
Измотанные, уже под утро, на скорую руку приняли душ и улеглись в постель. Прижалась
66.
Мы провели вместе несколько дней. Этого казалось бесконечно мало, но выбирать не приходится. Расставаться всегда тяжело, но уже через трое суток я была у себя дома. Едва сообщила Алле, что вернулась, как она тут же нарисовалась на пороге. Снова пригласила её на кухню поболтать за чаем, появилась некая с ней традиция - разговоры в кухне за чашкой чая.
– Ну как он?
– расспрашивала она с любопытством.
– Нормально, - ответила я.
– Похудел немного, постригли его под ноль. А так - всё тот же Вадим. С ребятами, говорит, отношения сложились неплохие, никто его не прессует.
– Если и прессуют, нам он не скажет, - пробурчала себе под нос мама Вадика.
– Я тоже так думаю, - встретилась взглядом с синими глазами. Кажется, мы все же понимаем друг друга гораздо больше, чем может показаться.
– Но Вадим сумеет постоять за себя.
– Это уж точно, - отпила Алла ещё чая.
– Боец он у нас. За это и сидит.
Я опустила глаза. Не люблю об этом говорить. Прекрасно помню, как его мать обвиняла во всём меня, и я не могу сказать, что она не права…
– Извини, это не тебе в огород камень, - сказала она, считав абсолютно верно мою реакцию.
– Я же понимаю, что вы думаете по этому поводу, - подняла глаза на неё.
– И вы правы. Я виновата во многом. Только ничего уже сделать всё равно нельзя. Я не могу обернуть время вспять.
– Алин, - женщина внезапно довольно мягко взяла меня за руку.
– Не кори себя. Знаешь, я… много думала над вашей историей. И ещё…
Она замялась на время, будто размышляя, стоит ли мне говорить или нет.
– Вадим рассказал мне всё, - решилась она всё же договорить начатое.
– Про твою маму, семью, про брак с Виталиком.
Вот как. Сидела и смотрела в свою чашку. Так Алла теперь всё знает. Может, и к лучшему? Чего уж теперь, рассказал так рассказал. Только бы ещё хуже обо мне не стала думать после этих «весёлых историй».
– Не тушуйся, - сжала она мою ладонь сильнее, привлекая внимание.
– Я стала тебя понимать. И Вадима. Ничего тут нет стыдного. Дети не в ответе за родителей. Очень жаль, что тебе пришлось пройти подобное. Всем нужна семья и мама, а у тебя этого не было. Конечно, ты не знаешь, как поступать правильно, ведь даже подсказать некому. Виталик твой первый парень? Ты понимаешь, о чём я.
– Да, - ответила я честно.
Как она догадалась? Я никому не говорила об этом.
– Тогда мне твоё поведение и позиция более чем ясны. Хотя я по-прежнему не одобряю твои метания, но теперь как-то уважаю даже тебя, понимая, почему именно так ты вела себя. Не хотела быть предательницей и хранила верность, сколько получалось. Тем более, первый парень… Это вовсе нелегко - разорвать такие отношения и согласиться сразу же на другие. И посоветовать было некому, ты совсем одна, бедная девочка… Такая красивая и такая одинокая оказалась. Но Вадим настырный, я-то знаю.