Смятение чувств

Хейер Джорджетт

– Ради Бога, вы хотите нанести нам смертельную обиду! – сказал Адам. – Или вам представляется, что Дженни ведет хозяйство с такой скупостью, что приезд всего лишь пары неожиданных гостей причинит ей хлопоты? Плохо вы ее знаете!

– Я ведь вам говорила! – торжествующе вставила Лидия.

– Но к вам, очевидно, придут гости. Нет, я не останусь! – решительно настаивал мистер Шоли.

– Нет, папа, не придут – разве что мы собирались поехать позднее на собрание к леди Каслри, но нам не обязательно ехать, правда, Адам?

– Обязательно, но до этого у нас есть еще несколько часов. Не пройдете ли в мою гардеробную, сэр, пока я закончу одеваться? Кинвер, принеси шерри!

– Нет, я не могу сесть обедать с

вами таким грязным!

– Хорошенькое дело – сказать так, когда мы договорились, что вы поведете меня обедать в отель, если здесь мы никого не застанем дома! – возмущенно перебила его Лидия. – Вы не говорили, что не можете сидеть таким грязным, когда речь шла только обо мне!

В восторге от того, что его переспорили, мистер Шоли отправился вместе с Адамом в его комнату, посмеиваясь и качая головой:

– Никогда еще не встречал такой бойкой кокетки! Даже и не знаю, когда мне еще так нравилась девушка, и это факт!

– Я рад. Я и сам очень к ней привязан, но, сознаюсь, я опасался, что вам она может показаться несколько утомительной!

– Нужно нечто большее, чем мисс Лидия, чтобы утомить Джонатана Шоли. До чего же она звонкая! Вы не представляете, как быстро пролетело время! Да и усаживать ее за еду – настоящее удовольствие! Она не из тех, кто просит чай и тост, когда вы буквально из кожи вон лезете и заказываете кушанья по своему разумению, чтобы ей угодить! Да, мы остановились перекусить в «Павлине» , и пусть это шайка грабителей, но я вот что о них скажу: стол они для нас накрыли вполне сносно, потому что я заказал еду заранее, и, конечно, отдельный кабинет тоже, о чем сказал ее светлости специально, чтобы ее успокоить. «Не нужно бояться, я не допущу, чтобы мисс Лидия сидела в обычной кофейне, – сказал я, – ни один нахальный молодой хлыщ не будет сверлить ее глазами, пока за нее отвечает Джонатан Шоли. О ней будут заботиться так, будто она моя собственная дочь» . И тут уж не скажешь лучше. А что именно так все и было, надеюсь, мне нет нужды вам говорить.

– Конечно нет! Вам… вам было трудно уговорить мою мать?

– О нет! – снисходительно ответил мистер Шоли. – Только учтите, это не значит, что она не выдвинула множество пустяковых возражений; но это была не более чем пустая женская болтовня – не сочтите за неуважение к ее светлости! – и вскоре все устроилось. «Да не беспокойтесь вы, мэм, что она будет мне в тягость! – сказал я. – Потому что не будет. А насчет того, что она не готова ехать в Лондон, ручаюсь: она будет готова через пять минут, если захочет. Так что, – говорю, – я поеду к „Христофору“ , где остановился, а прямо с утра заеду за мисс Лидией» . И тут уж нечего было сказать, потому что она видела: на «нет» я не соглашусь.

Этот рассказ затем дополнила Лидия, которая сказала, что каким бы несветским ни был мистер Шоли, но, на ее взгляд, он – чудесный человек.

– Адам, он раскатал маму словно тесто! Такого еще никогда не случалось! Хотя я должна признать, что помогли омары.

– Омары? – вставил глубоко заинтересованный Адам.

– О, он захватил пару живых омаров из Бристоля и банку имбиря – маме в подарок! Они лежали в сетке, и один омар все норовил вылезти наружу. Ну, ты знаешь нашу маму, Адам! Она не могла глаз от него отвести, что сильно ее отвлекало. А потом мистер Шоли починил ручку двери в гостиной. Это было очень хлопотно, но он сказал, что может привести ее в порядок в мгновение ока, если у нас есть отвертка. Конечно, у нас ее не оказалось, – я подумала, это что-то вроде стамески, – но он сказал, что, скорее всего, у нас есть что-нибудь другое, что тоже подойдет, и отправился в кухню посмотреть, не найдется ли там чего-нибудь подходящего. – Она хихикнула. – Видели бы вы лицо мамы! Особенно когда он вернулся и пожурил ее за дымовую заслонку. Он сказал, что ей совсем не правильно пользовались, и подробно рассказал, как

это нужно делать. У меня просто в боку закололо, потому что бедная мама не имела ни малейшего понятия, о чем он говорит! И вот что я скажу: она вела себя прекрасно и даже пригласила его остаться пообедать с нами, что было действительно благородно с ее стороны! Однако он не остался, сказав, что приехал не для того, чтобы причинять ей неудобства, и заказал свой обед у «Христофора» . И хотя она повторила, что ничто не заставит ее отпустить меня с ним, она все-таки отпустила меня, потому что была убеждена, что, если ей придется снова с ним увидеться, у нее случится один из ее тяжелейших приступов!

– Вот это сцена! – сказал Адам, словно завороженный. – А меня там не было! Вот досада! Ну до чего обидно!

Лидия хмыкнула:

– Да, но, пожалуй, наверное, будь ты там, ты не получил бы такого удовольствия, поскольку ты более чувствителен, чем я, и тебе не нравится, что мама неприязненно относится к мистеру Шоли. Что касается меня, так он мне нравится, и мне совершенно безразлично, что он смешной; более того, мы стали с ним лучшими друзьями, и он собирается взять меня в Сити и показать там все главные достопримечательности и то, как чеканят монету в Тауэре, и вообще все!

Скоро стало видно, что это не было пустым хвастовством. Мистер Шоли не только выполнил свое обещание, но стал наведываться в дом Линтонов чаще и всегда с каким-нибудь предложением, как развлечь Лидию. Ему казалось величайшим вздором, что она не может ездить на приемы со своим братом и сестрой, и его так и подмывало устроить Дженни нагоняй за то, что та сразу не представила ее в свете.

– Да я бы с удовольствием, – ответила дочь, – но у меня для этого нет разрешения леди Линтон, как я тебе уже десять раз говорила, папа! Ведь ты не допустишь, чтобы я повела себя столь неподобающим образом и сделала это по своей воле, – ведь ты знаешь, что не допустишь!

– Если бы только мне пришла в голову мысль поговорить об этом с ее светлостью! – сожалел мистер Шоли. – Я не сомневаюсь, что уговорил бы ее. А если бы я знал, что мисс Лидии придется сидеть как неприкаянной, пока вы с его светлостью разъезжаете по всяким пышным приемам… Я вот что тебе скажу, девочка, мы с тобой поедем в Сити посмотреть на иллюминацию, а после поужинаем на пьяцце [18] ! Это, конечно, если его светлость согласится!

– Конечно он согласится! – объявила Лидия, в восторге от этой затеи. – И мне это нравится больше всего остального!

18

Пьяцца – базарная площадь

– Да, но только если Адам скажет, что тебе можно поехать, – твердо сказала Дженни, совершенно уверенная, что он одобрит прогулку своей сестры по городу с ее родителем.

Однако, когда она сообщила ему об этом деле, тот лишь сказал:

– Как любезно со стороны твоего отца! Нет, я совсем не против – если он действительно хочет ее взять и не сочтет это скучным для себя, – О, об этом не может быть и речи! – ответила она. – Он говорит, что покатать ее – для него одно удовольствие. – И задумчиво добавила:

– Пожалуй, Лидия – именно такая девушка, какую он хотел бы иметь своей дочерью. В ней столько жизнерадостности, озорства, да к тому же она ужасная проказница!

– Что касается меня, я думаю, он вполне доволен своей собственной дочерью!

– Я знаю, что он нежно любит меня, но нельзя отрицать, что я зачастую жестоко его разочаровываю. Ну, с этим ничего не поделаешь, но мне очень хотелось бы быть хорошенькой, и живой, и занятной!

– А мне – нет, если живость означает то, что я вкладываю в это понятие. А что касается занятности, то, поверь, я считаю тебя очень занятной, Дженни!