Смывая волной
Шрифт:
АЛЕКСАНДРА
В безопасном пространстве самолета я сижу напротив Святого, наконец-то расслабившись на мягком кожаном сиденье.
Очевидно, ему причитается «хренова туча услуг за спасение жизней некоторых засранцев» — его слова, и он может обналичивать их по своему усмотрению.
Нас окутывает задумчивая тишина, и это возвращает меня мыслями к Лиаму. Я скучаю по нему. Мысленно прокручиваю тот момент, когда заставила его рассмеяться. Конечно, это было больше похоже на ворчание, но было достаточно похоже. Жаль, что у меня не было возможности
Увижу ли я его когда-нибудь снова?
— Он не собирается ломиться в твою дверь, если ты об этом думаешь.
Я удивленно вскидываю голову, услышав слова Святого.
Он пожимает плечами, его взгляд по-прежнему прикован к экрану ноутбука, а между бровями залегла легкая складка.
— В любом случае, он был чертовски занят.
Я отшатываюсь, как от пощечины. Занят? Переводя взгляд на окно, слепо смотрю на облака, в то время как мой разум мгновенно переключается на первую возможную причину, которая приходит на ум.
Женщина. Он уже двинулся дальше. Я поднимаю руку и прижимаю пальцы к центру груди, пытаясь унять острую боль.
Святой издает сдавленный вздох.
— Алекс.
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не поморщиться, когда встречаюсь с ним взглядом.
— Он наводил порядок. Связывал концы с концами. Убедился, что за твою голову не назначена награда и никто не попытается тебя убить.
Напряжение покидает меня, как сдувающийся воздушный шарик.
— О. — Это все, что я могу сказать.
Святой хмыкает и закрывает ноутбук. Его взгляд останавливается на мне.
— Позволь мне рассказать тебе, что я знаю о Лиаме Кинге. Он один из самых трудолюбивых ублюдков на свете. Может, тот и натворил немало дерьма, когда работал в одиночку, но это было сделано для того, чтобы помочь его семье жить лучше. Может, он и зарабатывал на жизнь тем, что убивал людей, но они всегда были плохими ублюдками, по сравнению с которыми наш мальчик Сергей выглядел как чертова Зубная фея. Он всегда был одиночкой. Ему всегда было комфортнее идти одному. Видишь ли… дело в том, что никто не любил Лиама, кроме его семьи. И меня, конечно, — язвительная улыбка играет на губах Святого, — но если ты спросишь его об этом, он будет отрицать это.
Выражение его лица становится серьезным, и он переводит взгляд на безымянный палец левой руки.
— Он никогда не подпускал женщину настолько близко, чтобы она могла по-настоящему узнать его.
Я открываю рот, чтобы возразить, но он поднимает руку, останавливая меня.
— Я знаю, просто дай мне закончить.
Тяжело вздохнув, я киваю.
— Он точно не собирался никого подпускать близко, когда у него обнаружили рак, не говоря уже о том, что его семья была убита.
Святой делает паузу, словно тщательно подбирая следующие слова.
— Ты — первая женщина, которую он подпустил к себе. И я узнаю любовь, когда вижу ее, Алекс.
Он убирает ноутбук обратно в сумку и застегивает ее.
— Этот
— Но, в конце концов, если он тот человек, рядом с которым ты видишь себя надолго, если он тот, кого ты хочешь видеть рядом с собой, когда дерьмо попадет в вентилятор, тогда ты знаешь, что тебе нужно делать.
Он на мгновение задерживает на мне взгляд, прежде чем быстро подмигнуть. Затем на его лице появляется озорная улыбка.
— Если бы мы встретились в другое время, я бы обставил его. — Его улыбка теряет свое озорное выражение, становясь более задумчивой, когда он рассеянно проводит большим пальцем по татуировке на пальце. — Но мое сердце уже занято.
Эмоции обжигают мои глаза, когда я отворачиваюсь и невидящим взглядом смотрю в окно.
Потому что, по правде говоря, мое сердце тоже уже занято.
«Мое сердце всегда было и будет твоим».
— Джейн Остин
Глава 77
ЛИАМ
ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ
Я заставляю себя больше бегать по утрам. Но, даже доводя себя до физического изнеможения, меня все равно преследует опустошенное выражение ее лица той ночью в самолетном ангаре.
Меня преследует боль в ее глазах, когда она смотрела на меня с экрана ноутбука Святого. Воспоминания о том, как Алекс ощущалась в моих объятиях. И ее запах, который, клянусь, до сих пор витает в моем доме даже после того, как я устранил все повреждения, нанесенные той ночью.
Ненависть и отвращение к самому себе продолжают бушевать во мне, а в груди словно образовалась пустота. Единственное, что меня радует, — это то, что я уничтожил последних людей, которые охотились за нами, жаждая получить награду.
Последним, кто пролил кровь на моих руках, был мудак, отвечавший за размещение объявлений о наградах. Я не испытывал ни малейших угрызений совести, убив его и уничтожив его компьютерную базу, где хранятся все электронные записи, стерев все подчистую.
Я хочу, чтобы Алекс была свободна от всего этого дерьма. Даже если это означает освобождение от меня.
Она считает, что все, что было между нами, было ложью, и хотя часть меня не может винить ее, другая часть вопит от боли. Потому что, черт возьми, я ни за что на свете не сфабриковал бы ничего из этого. Каждый чертов раз, когда я прикасался к ней и занимался с ней любовью, был очень далек от лжи.