Сначала жизнь. История некроманта
Шрифт:
Литераторы дружно сделали плавный шаг назад.
— СЕЙЧАС!!! Да чтоб вас!!…
Тось крутанулся к профессору так резко, что черная мантия разлетелась, будто от ветра. Профессор, нервно расчесывающий ладони, тоже сделал шаг назад. Правда, не такой плавный, как литераторы. И чесаться не перестал.
— Нет, профессор!! — выплюнул ему в лицо Тось. — Я не принимаю ваших извинений! Я не пойду жить в ваш демонов город Тирту и не стану преподавать в вашем демоновом университете!! И знаете, почему? Потому что я больше не демонов некромант, ясно?? Эта демонова богиня лишила меня дара, и мне теперь на…ть на ваш университет, и на ваш город, и на вас, профессор!! Мне плевать на дар, но Миру я вам никогда не прощу!! Если бы не ваши уловки, она была бы жива!! Можете звать своих, пускай идут убивать меня, мне плевать! Вы же только на это и способны, жадные тупые уроды! И прекратите чесаться, как демонов шелудивый пес, когда я с вами разговариваю!!…. — Тось вдруг осекся, удивленно уставившись на профессора.
Лицо профессора, как и руки, покрывали красные пятна с коричневыми ободками.
— Твою семерку!… — потрясенно выдохнул Тось.
— Что? — не понял профессор и принялся оглядывать себя.
Увидел пятна на руках, схватился за лицо. Члены Совета сначала бросились к нему, но увидев, во что превратилась кожа их коллеги, дружно вернулись назад.
— Пожалуй, я бы посоветовал вам пока меня не убивать, — медленно проговорил Тось, разглядывая профессорскую физиономию. — Вы случайно не в курсе, как снимать проклятия?
Эпилог
Стук-стук, стук-стук… мерный перестук копыт в предрассветной тишине далеко разносился по округе. Воздух, несмотря на раннюю весну, за ночь остыл настолько, что обжигал ноздри. Всадник, ехавший по дороге, время от времени поправлял капюшон, посильнее натягивая его на голову, и тут же снова прятал руки под плащ. Плащ у него был черный, под цвет лошади, и в темноте они представляли единое целое, эдакого ожившего кентавра из старых сказок.
Но звезды над их головой постепенно бледнели, а небо светлело, и становилось заметно, что всадник сидел на лошади, сильно наклонившись вперед, сгорбившись, как замерзший или очень уставший человек, чего сказочный кентавр, конечно, делать бы не стал.
Дорога за ночь заметно подмерзла, и ехать было проще, чем днем, когда дорога превращалась в грязевое болото. Но не было заметно, чтобы всадник спешил. С такой скоростью он бы вполне мог передвигаться и днем, объезжая все лужи, но почему-то предпочел ночь.
Небо на востоке стало светлеть, когда, поднявшись на очередной холм, всадник увидел справа от дороги небольшую деревушку. Достал карту и чиркнул огнивом, зажигая карманный светильник. Несколько мгновений вглядывался в изрядно помятый листок, потом удовлетворенно спрятал его обратно в карман.
— Кобылий Яр, — тихо сказал он самому себе. — Почти на месте.
Погасил светильник и засунул его в свисавшую с седла сумку. Похлопал по шее коня. Вздохнул.
— Ну что, Ворон, пошли? Немного осталось….
Конь недовольно фыркнул и потряс головой.
— Не хочешь? — по-своему понял его действия всадник. — И я не хочу. Но надо.
Он снова похлопал коня по шее.
— Хорошо тебе, животное, каким родился, таким и умрешь. Черный, значит, черный. А я? Вот кто я теперь, а?
Тось проснулся от стука в окно. Выругавшись на тему: ну кого там еще принесло, мало им, что ли вчера, болтовни было? Почти до полуночи обсуждали, что и где сеять, чтобы следующей зимой с голоду не подохнуть. Чуть не передрались.
Он нехотя поднялся с кровати и пошел открывать, щурясь на яркое весеннее солнце, неприлично щедро швыряющее в окна свои лучи. Нет, ну надо же так светить с утра, аж глазам больно.
Повторившийся стук заставил поторопиться.
— Да иду, иду!…
Он взялся за заледеневшую за ночь щеколду, отодвинул засов и распахнул дверь:
— Ну чего еще?….
И замер, глядя на стоявшего на пороге гостя.
Темная, почти черная кожа, белые волосы и красные, нет, скорее, рубиновые глаза.
Длинные уши.
Эльф? Темный эльф?
Здесь? Откуда?
— Ну, здравствуй… Тось! — прервал затянувшееся молчание гость.
Тось выдохнул сквозь зубы. Если бы не голос, он бы никогда его не узнал.
— Господин Амати! Какими судьбами?
Тот только усмехнулся.
— Пустишь?
Все еще ошарашенный Тось поколебался мгновение, и за это мгновение на лице эльфа мелькнуло такое выражение, что бывший некромант понял, что пустить надо. Он сделал шаг в сторону.
— Проходите!
Тот спокойно прошел мимо бывшего некроманта, заодно оглядывая дом. Тося это сначала несколько смутило, поскольку гордиться в этом смысле ему было особенно нечем. Дом, в который он заселился после отъезда хозяев, был, конечно, крепкий и довольно большой, но что касается порядка и уюта…. В общем, с этим были большие проблемы.
— Чаем напоишь? — не оборачиваясь, спросил эльф.
— А? Чаем? Да, конечно, — Тось отчего-то еще больше смутился. — Тогда надо туда, на кухню.
Через четверть часа они уже сидели за столом, разливая чай в тяжелые глиняные кружки с отбитыми краями, оставшиеся после прежних хозяев. Собственными кружками Тось еще не разжился. Предложить гостю из еды кроме хлеба с маслом тоже было нечего, но здесь Тось уже разозлился на себя за то, что ему не все равно, какое впечатление он производит на Мириного приемного отца, и потому пластал домашний каравай уверенными короткими движениями человека, которому все нипочем.
Впрочем, гостя столь скромный завтрак, похоже, не смутил, он спокойно и сосредоточенно жевал деревенский хлеб, запивая чаем, и изредка бросал взгляды на хозяина дома.
— Ну как ты здесь живешь? — спросил он, когда Тось закончил с нарезкой и уселся напротив него. — Вижу, устроился на новом месте.
— Да уж, на новом, — криво усмехнулся Тось. — Дом только другой, а место… еще помнит меня!
Эльф понимающе глянул на него.
— Тяжело было проклятие снять?
— Да нет, не особо. Труднее было понять, что делать. А снять… Раз и готово! — Тось немного помолчал и снова усмехнулся. — Тяжело было потом, когда увидел, как здесь все стало. Когда народ из щелей полез, думал, кони двину…. Я же не знал, что они тут так… из-за меня…