Сначала жизнь. История некроманта

Кондаурова Елена

— Неважная из меня получилась дочь Ани, — вдруг улыбнувшись, продолжила Мира. — Надо было на прощание сказать тебе что-нибудь возвышенное, вроде «будь достоин дарованного тебе священного дара жизни, не греши и молись нашей милосердной богине ежедневно». Но мне не хочется. Просто живи, мне от тебя больше ничего не надо. Ты, конечно, не лучший человек на свете, но я чувствую, что поступила правильно. Сначала жизнь, а все остальное потом.

— Мира, — Тось сел рядом с ней. — Ты же меня бросаешь, Мира. У меня кроме тебя никого нет. Ты понимаешь, что я без

тебя таких дел наворочу? Или не наворочу, потому что меня вот эти — он кивнул в сторону тиртусцев, — сейчас придут и убьют. Надоело! Бегать, оправдываться, бояться, все надоело! Хватит с меня, я тоже устал. В общем, ты как хочешь, а я с тобой, — Тось заозирался в поисках чего-нибудь острого.

— Не смей! — Мира ощутимо ткнула его полупрозрачным кулачком. — Я что, зря навлекала на себя гнев богини? Зря отдавала жизнь за тебя? Не смей! Уходи отсюда хоть в ту же Краишевку, женись, заведи детей, много-много, чтобы и на меня хватило! У меня не получилось, так пусть хоть у тебя будут….

— Ты все-таки это сделала!

Тось и Мира дружно обернулись на голос. В нескольких шагах от них стоял Мирин приемный отец. Выглядел он ужасно — налитые кровью безумные глаза, серое лицо и всклокоченные волосы.

— Ты растоптала все, чему я тебя учил! — вдруг злобно выкрикнул он. — Ты предала меня, предала нашу милосердную богиню, предала свой дар, людей вокруг… И все ради чего? Ради своего ничтожного братца! Ты мне больше не дочь, Мира! Все кончено! Я отрекаюсь от тебя. Живи теперь с этим, если сможешь….

После этого эльф повернулся и пошел прочь, пошатываясь, словно пьяный.

Тось мельком глянул на скривившееся от боли, лицо Миры, и не выдержал. Она тут жизнь собирается за него отдать, а этот женоподобный ублюдок ей морали читать вздумал. Еще и издевается. Живи с этим как хочешь… живи….

— Эй ты, эльфийская сволочь!… — окликнул он эльфа, вставая. Может, напоследок ему хоть морду набить?

Мирина ладонь легла ему на руку.

— Не надо, — тихо прошептала она. — Он не знает. У эльфов после последней молитвы всего лишь отнимается дар. Он никогда не интересовался, как это у людей.

Тось снова уселся рядом с ней. Весь его гнев как рукой сняло. Еще немного и Мира уйдет. А потом и он сам. И сейчас тратить время на какого-то эльфа? Да пусть убирается куда подальше.

— Мира, — тяжело сглотнув, заговорил он, — как ты думаешь, какая сейчас в Краишевке погода?

— Не знаю, — глядя на серое небо ответила Мира, — наверное, снег уже выпал. Это здесь зима запоздала…. Ребятня вовсю на санках катается….

Тось вздохнул, услышав невысказанное «как мы когда-то», и тоже уставился на проплывающие по небу облака.

— Скоро праздники, — вспомнил он про Сольнино трехдневье, которое ожидалось через неделю. — Калачей напекут…. Помнишь, какой запах везде стоял?….

Улыбнувшись, он прикрыл глаза, вспоминая, как мать в эти дни с раннего утра пекла сдобные калачи и булочки, которых нужно было наделать как можно больше, чтобы угодить богине семейного очага. Тось в эти дни просыпался

от теплого вкусного запаха, который пропитывал весь дом и держался еще целую неделю после праздников. Странно, сейчас он почти не злился на мать….

Тось отвлекся всего на несколько мгновений, но когда открыл глаза, Миры рядом уже не было. Он заполошно закрутил головой, но потом увидел ее легкий, почти прозрачный силуэт, поднимающийся вверх. Рукава и подол светло-серого одеяния еле заметно шевелил ветер.

— Мира, — простонал Тось.

Она будто бы сделала движение головой и, как показалось Тосю, улыбнулась ему. Затем еще немного поднялась вверх и исчезла совсем.

Тось закрыл глаза, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания. Сжав кулаки, несколько раз со злостью и отчаянием ударил по земле.

Вот как ему теперь жить? Как??! А главное, зачем??

Нет, с этим пора кончать.

Он с мрачной решимостью встал и огляделся в поисках чего-нибудь острого, вроде ножа и меча. В том, что здесь такого добра должно валяться немало, он не сомневался. Его отражение столько раз метало их в него сотнями, что даже после заклинаний мгновенной ржавчины обязательно должно было хоть что-то да остаться. Если перерезать сонную артерию, он умрет быстро.

Заметив подходящий кусок железа, Тось наклонился и поднял его. Это оказался осколок лезвия, неровный с одной стороны и острый, как бритва с другой. Тось попробовал его ногтем и удовлетворенно кивнул. Сойдет. Ну вот и все. Радуйся, Тирту, ты сегодня победил. Профессор Карлоний, наверное, будет счастлив. Мира, пожалуйста, не уходи далеко!… Тось зажал лезвие в ладони и поднес к шее.

Внезапно сверху что-то вспыхнуло и осветило всю округу ослепительным белым светом. От неожиданности Тось дернулся, выругался, прикрывая ладонью глаза, но тут же отвел руку, пытаясь рассмотреть, что происходит.

Происходило что-то непонятное. На том месте, где исчезла Мира, будто взорвался сияющий шар, и огромная, ощутимо мощная волна от него опустилась вниз и покатилась по полю.

Тось с криком упал на землю, ожидая быть или сожженным этой волной, или раздавленным ею, или захваченным и закрученным этой ужасающей силой.

Но ничего такого не произошло. Волна прошла сквозь него, протащив всего лишь несколько шагов, и схлынула, оставив после себя ощущение опустошенности, как будто вырвала сердце. Тось еще некоторое время лежал, приходя в себя. Потом встал и, пошатываясь, побрел по направлению к воротам.

В голове было пусто, как в горшке, из которого выскребли остатки каши. Мысль о самоубийстве забылась, спрятавшись куда-то вместе со всеми остальными.

— Стой!

Ударом по плечу Тося развернуло и отшвырнуло в сторону. Он еле удержался на ногах, но зато быстро пришел в себя. Хотел ударить в ответ силой, но у него почему-то не получилось. Да оно и к лучшему, потому что Тось увидел, кого принесла нелегкая.

— Какого ….?! — он злобно ощерился на стоявшего перед ним Мириного приемного отца.