Снадобье для вдовы
Шрифт:
— Он указал на крепкую женщину, быстрым шагом идущую по улице в сопровождении служанки с нагруженной корзиной.
— Вид у нее довольно свирепый, — подмигнул Улибе мальчишкам.
— Лучше поговорю с поварихой, — добавил он, бросил им пару монет и направился к боковому входу, что вел на кухню.
Его атлетическая фигура полностью перегородила дверной проем и отбросила длинную тень через всю кухню. Повариха обернулась к нему с покрасневшим лицом.
— Что вам нужно? — бросила она раздраженно.
— Клара, — сказал он, отступив в сторонку, чтобы солнечные лучи осветили
— То, что и должно быть, — ответила она сквозь сжатые зубы. — Баранья лопатка, колбаски, чеснок, лук и травы.
— Нет, там что-то еще, — твердо возразил Улибе. — Нехитрую похлебку каждый может приготовить.
— Немного разных специй, — призналась она. — Имбирь и кое-что еще.
Она управлялась в огромной кухне в одиночку, в окружении блюд на разной стадии приготовления. Во время разговора она то поворачивала вертел в печи, то оставляла его, чтобы проверить содержимое горшка, то помешивала соус.
Улибе бросил взгляд на вертел.
— Бедро козленка, — сказал он, с видимым удовольствием втягивая ноздрями запах. — Как вы его готовите?
— В первом часу я натираю его маслом, солью, специями и травами. В шестом часу насаживаю на вертел, — ответила она, и поскольку Улибе сам принялся поворачивать вертел, она подошла к столу и начала шинковать зелень. — Но если вы действительно ищете Клару, а не пришли понюхать чей-то ужин, вы опоздали, — сказала она. — Она ушла.
— Ушла? — переспросил он. — Не понимаю. Куда ушла?
— Хозяйка говорит, что сбежала, а сама я не знаю, врать не буду.
— Именно поэтому вы здесь одна и делаете все сами? — спросил он. — В таком большом доме обычно поварихе помогают еще два-три человека.
— Да уж, незадача, — отозвалась она, отложив нож и обернувшись к нему. — Лопатка козленка, которую вы сейчас поворачиваете, готовится на ужин. Хозяин очень любит козлятину, а мне не жалко, раз он дает мне дополнительно денег на нее. — Она продолжила шинковать свежую зелень. — Цены на козлятину сейчас выросли до небес, но раз он платит, значит, он и получит то, что хочет. А она не потратит полностью даже того, что он ей дает, это всякий вам скажет. Не знаю, уж на что она там копит.
— До меня доходили всякие слухи о ней, — осторожно заметил Улибе.
— Да все знают, что она скряга. В горшке варится сегодняшний и завтрашний ужин, потому что завтра постирочный день, и мне некогда будет готовить. — Она вновь взяла в руки нож и начала остервенело им орудовать, как будто на доске лежали не пучки мяты, а ее хозяйка собственной персоной. — Как мы управимся со стиркой, когда в доме нет ни одного лишнего человека, ума не приложу.
— Если такая великолепная повариха выполняет еще и другую работу, удивительно, что ваша хозяйка не боится вас потерять.
На ее лице мелькнуло удовлетворенное выражение.
— Я опытная повариха, и я готова к тяжелой работе. Силы у меня есть, и работы я не боюсь. Но когда я нанималась в этот дом, я то
— Почему сбежала Клара? — спросил Улибе.
— Я не говорила, что она сбежала. А вам зачем это знать?
И снова Улибе представился ее давно утраченным двоюродным братом, вернувшимся из дальнего плавания.
— И монахини направили меня в этот дом, надеясь, что тут я смогу ее отыскать.
— Ну, — начала повариха, — прежде всего, это не то, что вы подумали. Я имею в виду, что когда девочка сбегает, языки всякое болтают, но у нее были настоящие проблемы. — И он снова услышал со смаком рассказанную историю о хозяине, воспылавшем страстью к бедной девочке-прислуге. — Хозяйка обо всем догадалась и не была в восторге, как вы понимаете. И, сказать по правде, хоть она и прелестная девочка, и я очень хорошо к ней отношусь, но она не была лучшей судомойкой в Барселоне. Старательная и умная, но это тяжелая работа, она к такой не привыкла.
— Так она поэтому сбежала? Хозяин давил на нее, а работа была тяжелой?
— Нет, не так. Она отважная девочка. Но кто-то предложил хозяйке за нее пятьсот су. Я сама слышала этого человека. Нужно было что-то делать. Мне совсем не хотелось, чтобы ее увезли за тридевять земель к каким-то безбожникам, чтобы она стала игрушкой в гареме какого-то богача, который неизвестно что мог с ней сделать. Она хорошая девочка, — добавила женщина, — несмотря на то, что когда ее сюда привели, она не умела ни разжечь в печи огонь, ни вскипятить воды. Но хозяйка ненавидела ее, и она ответила тому человеку, что он получит девочку, только ему придется подождать несколько дней, пока хозяин не уедет на Майорку.
Все это Улибе уже слышал раньше, хоть и в интерпретации Клары, и не в столь свободном изложении. Но повариха продолжала свой рассказ, и когда он услышал ее слова, то перестал вращать вертел и обернулся к ней всем телом.
— Она действительно хорошая девочка, понимаете? Хозяин хотел сделать ее своей любовницей, купить на ее имя дом, купить ей одежду, драгоценности, нанять слуг для нее, но она все отвергла. Я слыхала и как он ей предлагал все это и ее ответ тоже. Потом она прибежала ко мне вся в слезах, а я стала говорить ей, что он не такой плохой человек, и что вряд ли он попытается взять ее силой, но что можно знать заранее? Мы решили, что она не должна никогда оставаться с ним наедине. С того дня она перебралась в мою каморку, я спала с краю кровати, между ней и дверью.
Один только взгляд на могучие кухаркины плечи убедит кого угодно, подумал Улибе.
— Уверен, госпожа, что с вами она была в безопасности.
— Возможно, вы не видели свою кузину с детства, но она превратилась в настоящую красавицу.
— Ее мать была очень красива, — сказал Улибе. — Так что я не удивлюсь, если она пойдет в мать.
Козья лопатка задымилась. Повариха гаркнула:
— Мальчик!
Тотчас на кухне появился неотесанного вида парень лет четырнадцати.