Снайпер. Дара
Шрифт:
Еле видимая рябь очень медленно отделилась от верха промоины и бесшумно съехала вниз на самое дно. Понизу протекал ручеек, но даже самого слабого всплеска не прозвучало — отходящую с позиции Яну подхватили дружеские лапы в количестве шести штук. В этом не было ничего удивительного, хотя в этом будущем овраге, кроме неё находилось лишь еще двое. Так что приземление завершилось мягко и весьма приятственно, но тисканье и обнюхивание произошло бесшумно. Даже в дружеском окружении расслабляться не стоит.
— А девочка, кажется,
Две пары ушей согласно «кивнули», а Буш негромко буркнул: «Чисто», — и повернулся ко всем лицом, тоже отключая маскировку:
— Наверное, просто вспомнила, что снайпер никогда не работает в одиночку.
— Ага, — кивнула Яна и продолжила доклад, — следы ее не насторожили, хотя кое-кто в их прокладке явно перестарался.
— Да я ж говорила, что она ничего кроме следов волочения слона увидеть неспособна! Слепая как… Ой! — под двумя взглядами Сладкоежка прижала ушки к голове (точнее одно ухо — второе, охваченное шиной, теперь всегда торчало вертикально) и, не дожидаясь воспитательного воздействия, вернулась к своим прямым обязанностям — наблюдению за округой.
— Все правильно, ты верно решила. — Буш протянул лапу и потрепал по загривку сжавшуюся от ужаса девчушку.
— Ну, парнишка наш — выше всяких похвал. Артист просто, а какое самообладание — когда она винтовку пнула, я думала, что это в него стрелять придётся, а он как сыграл! Слушай, — Яна завладела лохматым ухом руководителя и прошептала еле слышно, — а ты вообще уверен, что учить его надо именно стрельбе? Как по мне, парню прямая дорога если не в дипломаты, то в вожаки младшей стаи — вот где его призвание, а то и в Наставники.
Начальство в ответ только фыркнуло, осторожно и даже с некоторым сожалением освободив ухо, и одними губами ответило:
— А мне других и не дают, только таких, кто считает, что «стрелять» — это не его. — И уже в голос: — Ты что, всерьез считаешь, что Дипломаты и Наставники стрелять не умеют? Вот учить их, пожалуй, действительно смысла нет, — и продолжил более строгим тоном, хотя в глазах плясали веселые чертики: — А скажите-ка нам, младший сержант, в чем состоит главное умение снайпера? Своими словами.
— Смотреть и видеть, — в тон ему отозвалась Яна. Даже лукавые искорки исчезли из глаз.
— Ну, думаю, ты уже сама поняла, что в этом умении тем же дипломатам просто нет равных.
— Командир, ты мне прямо скажи — зачем все это? Ты ведь рискуешь своими, пытаясь разобраться в проблемах первой встречной девчонки, которая ни о какой помощи никого и не просит. В крайнем случае, завернул бы в ковер, да поговорил по душам. Зачем понадобился этот балет?
— Рано ей еще, со взрослыми разговаривать, а вот быть принятой «в стаю» — в самый раз. Тем более, что ребята наши в игре куда как проще и короче отыщут путь к ее душе. Что же до первой части вопроса, то не зря ли ты, девочка, так легко и непринуждённо делишь весь мир на своих и чужих?
И ободряюще прижав санинструктора к себе, шепнул на ухо:
— Чужих брошенных детей не бывает! — и уже громко: — Пойду, проверю, как там наше охранение.
К младшему сержанту, неотрывно смотрящей в спину уходящему «Потапычу», легонько подкатилась Ёжка и, слегка приобняв, жарко дохнула в ухо:
— Яночка-а-а, ты просто чудо-о-о. Ты вспомни, каким он зверем в самом начале был. А теперь — совсем другой человек. Вот что чувства делают… — она сладко прижмурилась, отчего на лице её возникло мечтательное выражение.
— Эх Ёжка-Ёжка, все-то ты знаешь, — ответила, Яна, прижимая замурчавшую от удовольствия девушку, и незаметно смахивая предательскую влагу из уголка глаза. — Каким он был, таким и остался. Просто не знаю, как с таинственными «дипломатами», а по части «смотреть и видеть» наш командир любому Наставнику фору даст. Ты хоть себя в начале вспомни, да и остальных тоже — каким с нами надо, таким и был. А теперь он другой. Так и мы другие.
И снова задумчиво посмотрела вслед косолапящей фигуре.
— Отдохни, Меф, — Матвеев подошел неслышно, оторвав Вадима от безрадостных мыслей, дерганных и каких-то глупых. Почему-то дом вспоминался, детство, Андрей и Стас впервые взявшие его, мальца, на рыбалку. Близнецам — братьям Ленкиным — дали увольнительную, и он с завистью смотрел на их ладную форму, затаив дыхание, слушал рассказы об опасностях, таящихся повсюду в той самой горячей точке, откуда они вернулись. О приключениях и похождениях. И чего вспомнилось? Может, это река навеяла, извилистая, заросшая по берегам густым лесом. Или такое же жаркое солнце, как в то лето? Хотя ту речушку с этой, пожалуй, и не сравнить. Та была мелкая и облезлая — только выжженные солнцем поля по берегам, да мелкий кустарник у самой воды. Но ему-то, в тогдашние неполные семь лет, казалось иначе. Как по-разному воспринимается мир. Одно дело, если ты ребенок, и совсем другое сейчас, когда уже взрослый.
Улыбнувшись капитану, сказал:
— Да. Лучше ты. Я-то в управлении подобными штуками не шибко силен. И лоцман у нас какой-то…
— Ага. Именно — какой-то, — хмыкнул капитан безрадостно. — Ну, извини, сказали, что лучший. Только пойди, шугани его от подружки. Пусть он делом займется.
— А что такое?
— Клеится к ней Митрий, — пожал Матвеев плечом. — А ей бы тоже лучше делом заняться, а то у местных тут все быстро.
— Э-э…
— Это тебе не Земля, Вадим. Здесь все проще и бесхитростней. Тут слова «флирт» просто не понимают. Многие.
Бероев передал штурвал Кириллу, неодобрительно глянув на нахального лоцмана, строящего глазки их аналитику. Элен, перехватив этот взгляд, чуть порозовела, но Вадим уже не смотрел на нее, все внимание уделив коренастому и плечистому Митрию.
При приближении Бероева, тот даже не прервал анекдот, который неспешно рассказывал довольной слушательнице.
— Ты, кажется, говорил, что где-то здесь будет мель? — холодно прервал его Вадим на полуслове.