Снайпер. Дара
Шрифт:
На другой день пройти по вчерашнему следу уже не удалось — вмятины стали почти неразличимы, и трава расправилась. Зато Дара приметила новую цепочку довольно далеко от первой и, кажется, угадала направление, в котором двигался неизвестный. Сама она давно уже перешла во взведённое состояние, старясь ступать неслышно и, как могла, маскировалась, чему способствовала камуфляжная одежда. Так и сейчас она кралась, почти не дыша, направляясь за непонятным существом.
Вот тут оно стояло на задних лапах и отломало от дерева веточку. Нет — две. Обе они мешали смотреть в сторону её жилища, поэтому были отодвинуты, но оказались хрупковаты
Понюхала кору на повреждённом месте, присмотрелась — точно! Свежак.
Двинулась дальше к берегу озерца. Началось открытое пространство с низкой травой-путанкой, буквально на глазах распрямляющейся в потревоженных лапами местах. Однако, нет никого — тут всё прекрасно просматривается, и созданию размером примерно с неё спрятаться решительно негде. Берег озера здесь низменный, пологий, и только у самого обреза имеет полуметровый обрывчик, под которым сразу глубоко… ну, по пояс где-то. Как раз кромка глиняного пласта, подмытого водой, создала подобие стенки бассейна, затянувшегося буйной растительностью.
Вот сюда и привели девушку следы. Пока она преодолевала пару сотен метров луговины, ей дважды почудилось, будто она уловила впереди какое-то движение. Замирала, присматривалась, вцепившись руками в ружьё, но ничего неправильного впереди не улавливала и продолжала приближаться, тщательно выбирая место, куда поставить ногу. По всему выходило, что неизвестный вошёл в воду и, наверняка, на глиняной кромке удастся что-нибудь разглядеть. Или в воде. Главнее — не спугнуть. А для этого и нужна плавность и большая замедленность — ведь большинство хищников реагирует именно на движение.
По мере приближения к берегу возрастала встревоженность. Казалось, от той точки, где след обрывался у воды, исходило что-то… как бы это передать? Ну вот Вы видели, как кошка беззвучно мяукает? Так вот, никакой кошки впереди не наблюдалось, и, тем более, никакого мяуканья ниоткуда не доносилось. А чувство было. И оно крепло с каждым метром.
У кромки озера на береговой траве имелась примятость, точь в точь, будто человеческая попа тут взгромоздилась и… да, отсюда чётко просматривается тропа, ведущая от Дариного убежища к ручейку на противоположной стороне озерца. Она тут обычно рыбу удит. И знакомая лисичка тоже виднеется там же — лежит на раскалённой солнцем поверхности валуна и озирается по сторонам. И как ей не горячо?
Впрочем, вот и примятость. А рядом с ней прямо в траве лежит винтовка. Незнакомой системы, неизвестного производства, но, несомненно, снайперская. Дара так и замерла в немом восхищении от созерцания этой мощи, скрытой в изяществе совершенных линий. Да, она любит оружие, и восторг при виде такого шедевра заставил её замереть и затаить дыхание.
На мгновение. Осознание того факта, что её скрадывает вооруженный человек, внесло в душу вихрь сомнений: а правильно ли она поступила приблизившись к месту, где оружие дожидается своего хозяина, скорее всего, отправившегося вплавь к её жилищу? Ведь она оставила за собой чёткие, легко читаемые следы — так что вернувшийся стрелок обязательно узнает о состоявшемся визите.
Ну да, семь бед — один ответ. Ещё полшага, и видна вода под низким обрывчиком. Она чуть заметно колышется как раз под вмятиной в траве, и нигде более. Такое впечатление, будто невидимка, сидя на берегу, опустил ноги в озеро и… нет, не болтает ими, но и не держит их идеально неподвижно. То есть — он тут, на расстоянии вытянутой руки, продолжает оставаться невидимым, сохраняет неподвижность и беззвучно по кошачьи мяукает.
В принципе — она находится за спиной у этого существа. Знает ли оно о её присутствии? Что ей делать? Тихонько уйти, в надежде остаться незамеченной? Следы её выдадут. Напасть? Почему-то не хочется. Даже руки не желают наставлять оружие туда, где — она уже в этом не сомневается — находится неведомое науке существо, вооружённое и экипированное словно в сказке. Мантия невидимка и… да, снайперка у него великолепная.
Если он её учуял, наверняка тоже сейчас испытывает растерянность и мучается неизвестностью: вычислила она его, или нет?
Так или иначе — решать ей: уйти или познакомиться. Почему-то хотелось познакомиться. Видимо — любопытство пересилило все доводы рассудка. Поколебавшись еще минуту, Дара принялась придумывать первую фразу.
Довольно долго она мысленно плела тирады, вроде: «Здравствуй! Надеюсь, наше знакомство окажется важным шагом на пути к длительному плодотворному сотрудничеству». Или, ехидного, вроде: «Меня там нет, я нынче здесь». Но, в конце концов, вырвалось у неё:
— А когти у тебя есть?
Рядом, над примятостью, что-то всколыхнулось, потом ещё раз, затем в поле зрения появилась мохнатая лапа, протянувшаяся к винтовке, которую Дара тут же пнула в сторону, потом прямо в воздухе возникла мордашка с кошачьими усами и полукруглыми медвежьими ушками, и последовал сильный удар прямо в лоб девушке. Впрочем, лапа неизвестного дрогнула в пути, и в результате получился всё-таки толчок. Мягкий, но опрокинувший Дару на спину. Впрочем, кувыркнувшись через голову и встав на ноги, оказалось легко убедиться в том, что противник поспешно завладел своим оружием и замер в нерешительности — его контуры, хотя и размывались, но угадывались чётко. Невысокий, с неё ростом, одетый в мешковатую пятнистку парнишка смотрел обиженными глазами. Перетаптываясь с ноги на ногу, он одновременно словно сливался с воздухом, как будто растворяясь в нём.
— Слушай! — нашлась девушка. — Дай мне поносить твой костюмчик. А я за это отдам тебе остатки варенья.
Почему-то этот отлично экипированный и грозно вооружённый объект не вызывал страха. Действительно, желай он этого — уже раз двадцать подстрелил бы её.
Задорно торчащие над головой ушки озадаченно опустились, нос совершенно по-мальчишески шмыгнул. Незнакомец так и сохранял молчание.
— А я никому не скажу, что ты неправильно себя введёшь на наблюдательном посту, — добавила Дара примирительно. — И вообще не буду докладывать о том, что встретила настоящего чубакобару, — это слово всплыло из самых пыльных уголков памяти, куда не было случая заглянуть с самого детства, из тех страшилок, которыми малыши пугают друг друга по ночам, сидя у костров.
— Лучше научи меня по-вашему рыбу удить. Ну, верёвочкой, привязанной к палке, — вдруг ответил незнакомец звонким мальчишеским голосом.
— Ладно, пошли за удочкой.
— Нет, мне надо оставаться тут. А то следилка засечёт, что я ушел с поста, и начнутся всякие неудобные вопросы.
— Ладно, жди, я сейчас вернусь. А ты мне из своей винтовки дашь пострелять?
— Нет. Только почистить.
Вот засранец! Ещё и издевается. Это, наверное, оттого, что хочет как-нибудь отыграться за то, что она его нашла, всего такого скрытного.