Снайпер
Шрифт:
– Наверное, Лопес станет боссом. Больше некому.
– Что он за человек?
– Он не слишком умен, но настроен мирно.
– Он чем-нибудь поможет тебе?
– Зачем мне его помощь? Он оставит меня в покое. Это все, что мне нужно. У меня есть ферма. Сейчас за ней приглядывает жена. Если мы будем работать вместе, она даст хорошую прибыль.
– Так что тебе будет чем заняться?
– Полагаю, что да.
В дверь постучали.
Я выхватил из-под подушки револьвер Раймондо и прикрыл его простыней.
– Открой, – прошептал я. – Встань спиной к стене и медленно тяни дверь на себя.
Раймондо
Я изготовился к стрельбе, но на пороге появился мальчик-негр, поэтому я оставил револьвер под простыней.
– Я принес ножи, – сообщил он.
– Заходи. – Я поднялся с постели.
Фирма «Левинсон» выпускает прекрасные охотничьи ножи. Лезвие длиной шесть дюймов из отличной стали и такое острое, что им можно бриться. Рукоять покрыта слоем губчатой резины, впитывающей влагу. Даже если рука вспотеет, можно быть уверенным, что нож не провернется и не выскользнет. В армии я не уходил в джунгли без левинсоновского ножа. Несколько раз он спасал мне жизнь. В минуту опасности такой нож – лучший друг человека.
Я проверил ножи, дал мальчику пять долларов из принесенной им сдачи.
– Через час принеси нам сандвичи с жареным мясом и пива, – распорядился я.
Негритенок ушел, и я бросил один из ножей в кожаном чехле Раймондо.
– Ты умеешь обращаться с ножом?
Он сухо улыбнулся:
– Гораздо лучше тебя, солдат. Я родился с ножом в руке.
Я задал ему вопрос, который не давал мне покоя с той минуты, как я узнал о смерти Люси.
– Что они сделали с телами?
– Ее утопили в болоте. Его самолетом отправят в Каракас. Старик устроит пышные похороны. Он большой любитель похорон. Жаль только, что он не сможет насладиться собственными.
Весь день мы просидели в номере, слушая радио. В дневном выпуске новостей сообщили, что расследование убийства мужчины и женщины, свидетелем которого стал Билл Хартли, не продвинулось ни на шаг. Полиция проверяет приметы пропавших людей, но они не совпадают с описанием убитых, полученным от Хартли. Радиокомментатор как бы намекал, что Хартли скорее всего все выдумал.
Около десяти вечера мы выписались из отеля. Старик-негр, похоже, облегченно вздохнул, когда за нами закрылась дверь. Он много повидал в жизни и, вероятно, догадался, что мы готовим какое-то преступление. Я был уверен, что его не обманул кожаный колпак на сумке, под которым должны были лежать клюшки для гольфа. Впрочем, меня это не волновало. Служащие таких отелей редко обращались в полицию по собственной инициативе.
Раймондо положил сумку и чемодан на заднее сиденье «Фольксвагена» и сел за руль.
Еще в номере мы обговорили план операции. Раймондо по-прежнему полагал, что шансов на успех у меня нет, но чувствовал себя увереннее.
Первым делом мы поехали в торговый центр и остановились у магазина самообслуживания, работающего круглосуточно. Мы находились достаточно далеко от «Империала» и едва ли могли столкнуться с боевиками Саванто. Раймондо остался в машине, а я отправился в магазин. Купил кожаные перчатки – без них я бы не забрался на кран, не стерев руки в кровь, – дюжину сандвичей и большую бутылку кока-колы.
Я сел рядом с Раймондо, и он взял курс на «Империал». Тут уже следовало смотреть во все глаза. Боевики знали, что у меня «Фольксваген». Хотя в Парадиз-Сити хватало машин этой марки, я не сомневался, что каждый красный «Фольксваген» будет попадать под их пристальное внимание. Мы повернули на Райский бульвар, протянувшийся на полторы мили вдоль моря. Тут находились лучшие отели города. Я попросил Раймондо остановить машину.
Он нашел разрыв в сплошном ряду замерших у тротуара автомобилей и с трудом втиснул туда «Фольксваген». Мы переглянулись.
– Подожди десять минут, – распорядился я. – Потом иди за мной.
По бульвару гуляли люди. В толпе затеряться легче, но Раймондо должен был нести сумку для клюшек. В десять часов вечера в гольф уже не играли, поэтому его мог остановить любой полицейский и поинтересоваться, что он несет. Мы обсуждали этот вопрос. Но Раймондо уверил меня, что все будет в порядке. Если он заметит полицейского, сказал он, то сам подойдет к нему и спросит, как пройти к дешевому отелю. Он будет не только с сумкой, но и с чемоданом. Объяснит, что на попутках добрался до Парадиз-Сити и хочет провести здесь отпуск. Так что сумка не вызовет подозрений.
– Не забудь рюкзак, – предупредил я, вылезая из машины. – Мне придется просидеть наверху не один час. Я не хочу умереть от голода.
– Делай свое дело, солдат. За меня не беспокойся.
Я посмотрел на него.
– У нас все получится.
Он пожал плечами.
– Я начинаю думать, что так оно и будет.
Я захлопнул дверцу и смешался с толпой. Я не спеша шел по вечерней набережной и поглядывал по сторонам, опасаясь слежки.
До «Империала» я добрался за десять минут, нашел пустое место у ограждения, между обнимающейся парочкой и одинокой девушкой. В номере Саванто горел свет. Снизу я не видел, сидит ли он на балконе.
– Не хочешь ли поразвлечься? – наклонилась ко мне одинокая девушка.
Я даже не посмотрел на нее и пошел дальше.
Еще через десять минут я оказался у пустыря. Тут уже никто не гулял и встретиться мне могли только боевики Саванто. Зажав в руке охотничий нож, я нырнул в темноту пустыря.
Прислушиваясь, я выждал несколько минут. Вроде бы никого. Лег на землю и, как змея, пополз в высокой траве. Остановился ярдах в двадцати от крана, вновь прислушался. Ни звука, ни шороха. Я оглядел громаду крана, едва различимую на фоне ночного неба. Похоже, люди Саванто решили, что кран можно не охранять. Даже мне стало не по себе при мысли о том, что придется взобраться на самый верх. Вот и они посмотрели на кран и пришли к выводу, что смогут принести больше пользы в другом месте.
Я поднялся, подошел к крану и сел у одной из опор. Хотелось курить, но огонек мог привлечь внимание. Не оставалось ничего другого, как сидеть и ждать.
Я заметил Раймондо до того, как он увидел меня, и тихо позвал его. Он подошел – с сумкой для клюшек на плече, с рюкзаком за спиной.
– Тут никого нет, – пояснил я.
Он задрал голову.
– А чего ты хотел? Никто не сможет подняться туда, в том числе и ты, солдат.
– Дай мне рюкзак.
– Ты все-таки хочешь попробовать?