Снега

Кларк Кэрол Хиггинс

— Я вижу, ты действительно решил не идти более простым путем, правильно? — высказал мнение Ибен.

— Знаешь, нам нравятся вот такие старомодные дома, которые к тому же позволяют уединиться, побыть в стороне от остальных, — ответил Джадд. — Не хочешь заскочить на пару минут, выпить чего-нибудь?

— Спасибо, но я действительно не могу. — Ибен не знал почему, но по какой-то причине он вдруг почувствовал некоторый дискомфорт. — Я ведь тебе уже говорил, что мне скоро надо будет играть Санта Клауса на рождественском представлении.

Джадд неожиданно выхватил пистолет из-под полы куртки и наставил его дуло на голову Ибена.

— Брось

ты беспокоиться о своем Санта Клаусе. Все равно в него никто уже не верит. А теперь давай-ка вылезай из машины и топай в дом.

Вся жизнь Ибена промелькнула перед его глазами. Особенно ему вдруг захотелось сейчас, чтобы сегодня он все-таки послушался своего инстинкта, еще утром убрал бы свои вещи из гостевых комнат и как следует вымыл бы гостевую ванную.

Нью-Джерси

Суббота, 24 декабря

Риган Рейли откинулась на плотные подушки дивана в домике своих родителей, мягко сжимая в ладонях чашку с горячим чаем. Она не могла оторвать глаз от мигающих огоньков огромной рождественской елки, стоявшей в одном из углов. Красочно упакованные свертки с подарками уютно расположились вокруг ствола дерева. Повсюду на елочных ветках блестела мишура.

«Кто бы мог подумать, что это не настоящая елка!» — подумала Риган. Она повернулась и посмотрела на ровно колышущееся в камине пламя. А о том, что это — подделка, вообще никто никогда бы не догадался. Тем не менее вид комнаты был самым что ни на есть рождественским. И дополняли его три красных длинных чулка, висящих над камином. На каждом чулке было аккуратно вышито имя — Риган, Люк, Нора.

В коридоре начали громко бить старые дедушкины часы. «Пять часов, и все у нас просто распрекрасно, — подумала Риган. — Так, и где же тогда мои мамочка и папочка?».

Ее отец, владелец трех похоронных контор в Саммите, штат Нью-Джерси, отправился по делам в город, а мать поехала в Нью-Йорк подлечить зуб к своему знакомому доктору Ларри Ашкинази, известному еще под именем «Доктор Сверли-Пломбируй-Плати».

Риган, частный детектив, жила в Лос-Анджелесе и приехала к своим родителям на несколько дней, чтобы немного отдохнуть, а затем вместе с ними отправиться на Рождество в Аспен. Риган собиралась остановиться там у друга, который как раз открывал в тех местах ресторан и гостиницу. Риган и этот ее друг — Луис — встретились три года назад в автошколе, где нарушившие правила дорожного движения должны были пересдавать экзамены по вождению, чтобы вновь получить права и сесть за руль автомобиля. Дело в том, что оба они оказались пойманными одним и тем же полицейским за превышение скорости на скоростном шоссе Санта-Моника. Вместо того чтобы смиренно получить от полицейского штрафные очки в свои водительские удостоверения, они оба выбрали иной путь и согласились посещать занятия в полицейской школе правил уличного движения, потому что оба считали эти занятия бесплатными представлениями потрясающих комедиантов-юмористов. Луис, бизнесмен-энтузиаст, иногда добивавшийся в своей карьере успехов, был основателем сети закусочных «Силвер Доллар Флепджек Чейн». Но, как он доверительно сообщил Риган, страшно хотел когда-нибудь открыть свой собственный, настоящий ресторан где-нибудь в Колорадо.

И вот теперь, в пятьдесят лет, Луис наконец-то оказался близок к достижению своей цели. Он продал дом в Лос-Анджелесе, вложил в новое предприятие — ресторан — все свои деньги, а недостающие средства вымолил

у друзей и знакомых. Новый его ресторан назывался «Сильвер майн» — «Серебряный рудник», а церемония открытия заведения должна была состояться 29 декабря. Всю выручку от нее предполагалось передать на нужды Ассоциации Спасения Прошлого Аспена.

Пока Риган намеревалась веселиться в «Серебряном руднике», ее родители собирались прекрасно провести время в качестве гостей Кендры и Сэма Вудов. Сэм был известным продюсером с Бродвея, а Кендра — актрисой, которая когда-то сыграла свою первую роль в одном из телевизионных фильмов, поставленных по роману Норы, а теперь намеревалась дебютировать на подмостках Бродвея в одной из постановок, продюсером которой был Сэм.

Риган поставила свою чашку с чаем на стол и завернулась в афганский плед, который здесь лежал на каждом кресле. Она положила голову на подлокотник. Никакой другой опоры в своей жизни она пока найти так и не смогла. Устроилась она весьма уютно, но тут зазвонил телефон. Она взяла трубку радиотелефона, лежавшего на расстоянии вытянутой руки от кресла. Отвечая незнакомому еще собеседнику, она попыталась придать своему голосу веселые, рождественские интонации:

— Алло!

— Риган, это Кит!

— Кит! — Оказалось, что звонила одна из лучших подруг Риган. Они встретились впервые десять лет назад, когда обе проводили за границей, в Англии, первый год в колледже Сент-Поликарп в Оксфорде.

В Англии они очень быстро подружились. Произошло это потому, что в первый свой вечер в колледже обе пришли к единому мнению о том, что еда в столовой учебного заведения совершенно непригодна для человеческого потребления. Они тогда решили оставить нетронутыми свои подносы с едой и отправились в город, чтобы полакомиться спагетти. Так первые три месяца они и ели одни спагетти.

Риган приподнялась и села на диване.

— Как там у тебя жизнь течет в стране обязательного страхования? — спросила она подругу.

— Хартфорд в полном порядке. Сейчас я просто пытаюсь создать себе правильное настроение, прежде чем отправиться обедать в дом своих родителей.

— Я не думаю, что ты питаешься теми пирогами, что производит компания, в которой ты работаешь, — сказала Риган. — Их можно есть только после того, как разделаешь с помощью бензопилы или чего-то в этом роде. Вряд ли такой инструмент есть в твоем доме.

— Нет, этих пирогов я не трогаю. С прошлого года, правда, у нас оставалось несколько дюжин, но мы отправили их тем клиентам, что вдруг решили отказаться от наших страховых услуг.

— Так, ну а как еще ты пытаешься создать себе подобающее настроение?

— Ну, видишь ли, — ответила Кит, — я тут себе купила омелу.

— Я просто потрясена твоим жизнеутверждающим взглядом на жизнь.

— Не вижу ничего смешного. Ты же знаешь, что нам предстоит, не так ли?

— Нет. А что ты имеешь в виду?

— Начинается период очередного «Бермудского треугольника». И, поверь мне, это все смертельно опасно.

Риган нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Рождество, Новый год, а затем День влюбленных, День святого Валентина. Это наихудшие праздники для одиноких женщин. Вот ты, например, уверена, что получишь подарок на Рождество, что тебя пригласят на свидание или преподнесут хотя бы один цветочек на День влюбленных?

Риган рассмеялась.

— Мне кажется, что по всем трем показателям у меня к пятнадцатому февраля будет сплошной ноль.