Снега
Шрифт:
Риган отрицательно покачала головой.
— Скорее, речь может идти о каком-нибудь частном приеме. Если бы организовывалось что-то действительно большое, я уверена, мой друг Луис сказал бы мне об этом миллион раз, а то и больше. Ида, а какое было то женское вечернее платье?
Ида молча уставилась на висевший на стене плакат, рекламирующий «Мартини». Потом перевела взгляд на вешалку с галстуками, которые она пыталась продавать приходящим в чистку клиентам. Ни один из этих галстуков, кстати, насколько она помнила, так и не был продан за все время ее работы. Наконец,
— Оно было черное.
— А еще какое? — быстро спросила Риган. — Неужели вы не можете про него еще что-то вспомнить? Какого оно было стиля, длины?.. Ну хотя бы что-нибудь.
— Оно было короткое. Как у всех прочих подобных платьев в этом городе, у него был маленький воротничок. На нем было немного серебра. Извини, Риган, я, конечно, его узнаю, когда увижу, но вот так взять и описать его мне все же трудно.
Риган нервно провела пальцами по волосам. А что, если эта парочка все же заявится сегодня вечером на торжества к Луису? И что, если Ида сможет узнать платье на подруге этого своего клиента? Во всяком случае, другого направления мыслей у Риган не было.
— Ида, — сказала она, — мне понадобится ваша помощь.
Та явно воспрянула духом при этих словах. Значит, ее роль во всей этой разворачивающейся драме еще не кончилась?
— Да?
— Могли бы вы прийти на сегодняшние вечерние торжества в качестве моего гостя и посидеть за нашим столом? Мне надо будет, чтобы вы огляделись и попытались заметить это платье на ком-либо из гостей.
Тело Иды напряглось, она вздрогнула, словно по ее суставам прошел электрический разряд.
— Но, Риган, — сказала она, — ведь эти пригласительные билеты так дороги…
— Это не имеет значения. Речь идет об очень важном деле. Так вы свободны сегодня вечером?
«Шутишь?!» — подумала Ида. Она едва собралась с силами, чтобы выговорить слова:
— Да, сегодня вечером я свободна.
Риган сказала ей, куда именно надо будет прийти, и уже выходила из помещения химчистки, когда Ида крикнула ей вдогонку:
— А могу я принести с собой фотоаппарат?
— Да, пожалуйста, — ответила Риган. — Главное, чтобы вы были внимательны и как следует поискали то самое платье.
Ида смотрела вслед Риган, уходившей вниз по улице. Наконец та скрылась из виду. Постепенно внимание Иды вернулось обратно к кипам грязной одежды, и она принялась работать быстро-быстро.
— Ну, берегись, Анджела Ленсбери, — сказала она сама себе. «А что, если про меня появится какая-нибудь хорошая статья в местной газете? — думала Ида. — А может быть, мне вообще сегодня вечером одеться в плащ с поднятым воротником, в каких обычно ходят в детективных фильмах? Как все интересно начинает разворачиваться!».
Тем временем подготовка к вечернему мероприятию в гостинице шла полным ходом. Луис был в своем кабинете, отвечал на телефонные звонки, проверял списки приглашенных. Лишь изредка он выходил в банкетный зал, чтобы наорать на
Картины кисти местных художников были развешаны по стенам холла и всего банкетного зала. Столики были вынесены, чтобы освободить место для большого коктейля. На стенах также висело огромное количество праздничных украшений, а сцена в банкетном зале была заставлена цветами и зеленью. Трибуну с микрофоном установили с одной стороны сцены, а в центре ее высились две подставки для картины кисти Бизли и портрета Дедули.
Когда же в кабинет к нему вошли Риган и Кит и объявили, что привезли портрет французского короля и что его теперь надо установить на почетном месте, широкая улыбка озарила лицо Луиса.
— Мои дорогие! — воскликнул он и вскочил со своего места. — Давайте пойдем и за всем проследим!
— Я только что вернулась в гостиницу после одного дела, — сказала Риган, идя впереди своих друзей по направлению к главному холлу гостиницы. — Мы тут с Кит собрались выбраться на природу и немного покататься на лыжах. Это Трипп сказал нам, что картину только что привезли в гостиницу.
Портрет Людовика Восемнадцатого стоял, прислоненный к камину. Он был обрамлен золотой рамой и выглядел действительно по-королевски роскошно.
— Посмотрите на краски, на цвета! — воскликнул Луис.
— Так всегда получается, когда со старой картины снимают верхний слой грязи. Как тебе, нравится? — спросила Риган.
Довольный Луис обнял девушку:
— Дорогая моя! Я просто в восторге! И куда же мы повесим это чудо?
— А что, если прямо здесь, над этим вот камином? — предложила Кит.
— Правильно, прямо здесь, над очагом, так сказать, — согласилась Риган. — Чтобы это было как бы центром дома.
— Центром дома, которому этот портрет принадлежит по праву, — продолжала развивать мысль Кит.
Появился Трипп с раскладной лестницей и остальными необходимыми инструментами, чтобы закрепить Людовика на стене. Они еще немного поспорили, насколько высоко должен быть повешен король. Наконец и этот вопрос был согласован, портрет повесили, Трипп спустился с лестницы, отступил на два шага и оглядел плоды своих усилий.
— Я бы сказал, что он выглядит просто замечательно, — констатировал он.
Луис стоял рядом и сиял от радости.
— Риган! Я так счастлив, что просто готов расплакаться.
— Сейчас плакать как раз не следует, Луис. Я разрешу тебе разреветься только в том случае, если твои сегодняшние торжества завершатся полным успехом.
— Риган?! — запротестовал Луис.
Риган рассмеялась.
— Ладно-ладно, позволю тебе отрубить мою глупую голову, король Луис, то есть Людовик. Я уверена, что все у тебя пройдет просто замечательно. Не беспокойся. А теперь мы с Кит покинем тебя и твою гостиницу на пару часиков, а потом вернемся, приготовимся к вечерним торжествам и даже выпьем с тобой по этому поводу чего-нибудь горячительного.