Снегурка для охотника
Шрифт:
Все сводилось к тому, что и мыться, и стирать придется прямо вот тут – на этом самом кухонном полу. Стефа с ужасом представляла себе, как будет просить Илью выйти, чтобы хоть немного обмыться вечером. О нормальном душе оставалось только мечтать.
– Ну а теперь пошли скотину кормить. Скоро это будет твоя забота.
– Ой, а я не умею.
– Не умеешь – научим, не хочешь – заставим, – сыпал Илья поговорками. Настроение у него было не очень. Это ощущалось чуть ли не физически. Накаленная атмосфера, казалось, могла разрядиться только чем-то очень хорошим. Надо было непременно сделать нечто в высшей степени приятное.
Неожиданно для себя Стефа подошла и легонько, немного смущаясь, поцеловала его. Хотела в губы, но получилось в бороду. Эта неудача смутила ее еще больше. Она опустила глаза и, изучая свои беспорядочно дрожащие пальцы, прошептала:
– Спасибо тебе… Илья.
Глава 12
Ее было непросто. Родных в этом мире у нее не осталось. Жить негде. Ситуация с каждым днем осложнялась все больше. И тут появляется он – угрюмый, серьезный, но такой надежный и честный. Сложно не влюбиться. Хотя, может быть, при других обстоятельствах она бы на него даже не посмотрела.
В домике придется заниматься хозяйством, чего она делать не умела. Когда Стефания была маленькой, мама берегла ее от всех забот, говорила, что дочке итак досталась несладкая жизнь, зачем еще и трудиться заставлять? Как итог – до семнадцати лет Стефа росла в окружении маминой любви и собственной лени. Хотя не признавалась себе в том, что так ей просто удобно, и не задумывалась о будущем... Она долго не могла выбрать, куда же поступать учиться. Не находила такой профессии, чтобы «вот прямо мое!», в итоге очутилась в обычном гуманитарном институте на факультете филологии. Но на первом же курсе случилась та, самая страшная в жизни, трагедия: мама умерла. Теперь, когда девушка оказалась сиротой, ей стало не до учебы. Нужно было срочно придумывать на что кормиться и где жить.
«Брат» Дима явно давал понять, что за проживание и питание в их квартире придется расплачиваться. И далеко не деньгами. А отчим… просто распускал руки.
Оставаться дальше с так называемой семьей становилось невозможно. Однажды Стефания собрала документы и вещи и сбежала.
А после всего, что случилось, ни подруга, ни бывшая родня не захотят дать ей приют. Кто из них захочет связываться с Кочетковым или Маратом – влиятельными персонами, которые могут испортить жизнь даже непричастному человеку?
И теперь, стоя напротив Ильи и ожидая от него хоть какой-то реакции, она дрожала всем телом. Ведь только от этого, по сути совершенно чужого человека, зависела ее судьба.
– Не переживай. Все нормально, – он немного расслабился. Обнял гостью за плечи. Прижал к себе. – Надо помогать друг другу.
Она кивнула. Всхлипнула. Слезы текли и оставляли мокрый след на коже Ильи.
– Ну вот, рассопливилась. Успокойся.
Он отнял от груди ее лицо и пальцами нежно вытер влажные щеки.
– Лесовичка, значит. Ладно. Что-нибудь придумаем.
Илья похлопал Стефанию по плечу, как старого доброго друга.
– Надо бы тебе нормальную одежду справить. Все эти костюмы, конечно, хороши, но пачкать их в хлеву не годится.
Он взял телефон и, набрав номер, закричал:
– Баб Марусь! Утром штаны принеси. Маленькие…. Ну сколько ей там надо?.. Размер?.. Какой у тебя размер? – спросил тише.
– Сорок второй, – также тихо прошептала Стефания, все еще не пришедшая в себя от его прикосновений.
– Сорок второй говорит, баб Марусь… Давай. Надобранич.
Он выключил телефон.
– Будет у тебя одежда и для леса, и для города. Я теперь пойду к скотине, а ты тут можешь помыться. Знаю, хочешь. Вот ведро, таз, ковш, мыло. Извини. Чем богаты.
– Все хорошо! – обрадовано засуетилась Стефания.
Илья вышел, а она извлекла из своей сумки сорочку, которую по счастливой случайности или наблюдательности привез Илья. Ночнушка была длинной, аж до пола, хлопковой и очень нравственной. То, что надо для жизни в избе и ночевок на печи. Хотя в глубине души хотелось чего-то более красивого и изящного, может быть даже откровенного.
Когда Илья вернулся, водные процедуры гостьи уже завершились. Он выключил свет, быстро разделся и тихо улегся на свою кровать.
– Так не годится, – произнес в темноту.
– Что? – ответила Стефания, которая, конечно, никак не могла заснуть, наполненная мыслями и переживаниями.
– Ты спишь на жесткой печи, а я на мягкой кровати. Давай меняться.
– Мне и тут хорошо, – запротестовала Стефания. Не хватало еще отобрать спальное место у хозяина дома.
– Нет. Это не дело, – Илья встал и подошел к печи. – Слезай, – он засунул руку под одеяло и ухватил Стефу за лодыжку. Ее будто током пробило. Попыталась дернуть ногой, чтобы вырваться из странных и неоднозначных оков.
– Пусти, – голос ее оказался хриплым, с надрывом.
– Я все равно это так не оставлю, – настаивал Илья так спокойно, как будто ничего не происходило, и они не были совершенно одни, полураздетые, в этом уединенном домике в лесу.
Стефа взяла себя в руки, прочистила горло и громко и уверенно сказала:
– Останусь тут и точка.
– Ну уж нет, – Илья подхватил ее и насильно стянул с печи.
Она не знала, что делать: сопротивляться и кричать, или просто рассмеяться на его бесцеремонность. Но близость разгоряченного мужского тела, настойчивость и благие намерения хозяина обезоруживали.
Тяжело дыша и, хотя бы для вида, пытаясь вырваться, она встала босыми ногами на пол.
– Отпусти, – произнесла тихо.
Илья крепко держал ее в объятьях. Высвободиться из крепкой медвежьей хватки было невозможно. Да не очень-то и хотелось. Она стояла и наслаждалась близостью его тела, теплом, защитой в надежных руках. Растерялась и не знала, что сказать, чтобы не обидеть. Отталкивать такого мужчину не хотелось. Между ним еще очень много недосказанности. Да и, кроме притяжения, вообще ничего нет. Но она сама себя не понимала. Мужлан, живущий в грязном доме на деревенских харчах – это вообще не ее типаж.