Снегурка для опера Морозова

Бигси Анна

Она бережно распаковывает новые игрушки и с детским восторгом разглядывает каждый шарик. Улыбается. У меня все внутренности обволакивает приятным теплом и в животе случается мощный спазм от чего-то забытого или нового. Дыхание перехватывает, а Настенька вешает переливающиеся шарики на ёлку, касаясь зелёных иголок подушечками пальцев. Они у неё тоже в блестках. Трёт щёку, не замечая, что и там теперь остались искорки праздника.

Приподнимается на носочках, чтобы дотянуться до верхних веток.

— Помоги, пожалуйста, —

закусив губу, смотрит на меня.

Сердце в груди выдаёт что-то взбалмошное и нечленораздельное. Встав у Насти за спиной, одной рукой прижимаю её к себе, второй кое-как цепляю шар на ветку.

— Давай следующий, — дышу Снегурке в макушку.

Мы обходим праздничное дерево по кругу, сказочная девочка придирчиво осматривает развешенные украшения и перемещает пару игрушек на другие ветки.

— Надо было сначала гирлянду, — забавно хлопает себя по лбу ладошкой.

— Сейчас натянем, — подмигиваю ей.

Распутываю провода и аккуратно, чтобы не снести красоту, продеваю лампочки между ветками. Сверху накидываем немного цветного серпантина, и выходит тоже что-то сказочное, как моя Настя.

Вторую гирлянду развешиваю под потолком, а Снегурка добавляет мелких деталей в интерьер.

— Выключай свет, — говорю ей.

Щелчок, и одновременно с ним я включаю всю праздничную иллюминацию. Разноцветные огоньки размытыми пятнышками разбегаются по стенам, потолку и полу. Отражаются в неподдельно восторженных глазах Настеньки.

— Вот теперь праздник, — шепчет она.

И правда праздник. Дед Мороз сделал мне охрененный подарок на этот Новый год. Наверное, я всё же вёл себя хорошо...

Снегурка подходит ближе и тут же оказывается в кольце моих рук. Веду носом по её щеке, размазывая по нам блёстки от игрушек. Едва касаюсь губами брови, века, целую Настеньку в кончик носа. Она млеет, смущается и улыбается, пытаясь попасть поцелуем мне в губы. Смеёмся. Щекочу её, пробегаюсь пальцами по рёбрам. Визжит уворачивается, подпрыгивает. Отступаю и с высоты своего роста падаю спиной на диван, утягивая Настю за собой. Она плюхается сверху, снова заливается звонким смехом, потеревшись об меня щекой. В квартире всё ещё пахнет едой. В башку лезет тупая мысль о том, что бывшая моя не готовила практически и уютно здесь никогда не было, а теперь эту квартиру можно назвать домом. Настя вдохнула в эти стены жизнь. Она вернула жизнь в меня.

В штанах снова тесно, но в данный момент если и хочется секса, то другого. Ментального, что ли. Не знаю, бывает ли такой. Но мне хорошо в каждой клетке собственного тела от всего происходящего.

Где-то в квартире настойчиво орёт мобильник.

— Не ответишь? — ёрзает по мне Настя.

Прижимаю её к себе, пока не зарядила мне коленом по стратегически важным «запчастям». Они нам ещё пригодятся, а зная это неуклюжее чудо, велик риск выхватить.

— Не могу, —

вздыхаю, аккуратно перекладывая свою Снегурку на диван.

Звонок прекращается и начинается по новой. Нахожу телефон.

— Да твою ж мать, — вздыхаю, увидев на экране имя звонящего.

Примета такая: «Если звонит начальство, значит случился апокалипсис».

— Капитан Морозов. Слушаю, — подбираюсь, отвечая на звонок.

— Срочный сбор в отделе, — чеканит Макс. — Сейчас! — рявкает в трубку.

Точно какая-то лють произошла, а мы уже понадеялись, что эти праздники проведём тихо.

— Понял, скоро буду, — отбиваюсь. — Насть, мне по работе уехать надо.

— Надолго?

— Понятия не имею, может, на час, а может на сутки. Не жди меня, ложись спать.

Ухожу собираться. В таких случаях включается армейская скорость. Пара минут, и я уже затягиваю шнуровку на берцах, стоя в прихожей.

— Возьми, — Снегурка протягивает мне пакет.

— Что там? — сую нос внутрь, чтобы проверить содержимое. — Мля-а-а... — со стоном на мгновенье закрываю глаза.

— Что-то не так? — пугается Настя.

— Все настолько «так», что аж страшно, — улыбаюсь ей. — Спасибо, — мажу губами по щеке.

— Ты только обязательно поешь, если задержишься. Для желудка плохо ходить голодным.

— Моя девочка, — целую её в губки.

— И с ребятами поделись, — уворачивается от очередного поцелуя. — Тебе бежать нужно.

— Да, точно.

Скручиваю пакет с бутербродами и засовываю за пазуху. Спускаюсь к машине. Во дворе такая тишина стоит, что слышно, как шуршит падающий на землю снег. Красиво. Ветра нет сегодня и снегопада как такового. С неба и деревьев срываются снежинки разного размера, укрывая недавно расчищенный дворниками асфальт.

Смахиваю снег с машины, грею движок и выезжаю в отдел. Встречаемся с парнями у входа. На нас несчастными глазами смотрит взъерошенный дежурный.

— Чё, выхватил? — усмехается Илья.

— Кхм, — кивает паренёк.

— А нехрен спать на посту, — добавляет Егор.

— Ладно, погнали, парни, — тушу недокуренную сигарету в сугробе и, постучав подошвами ботинок по резиновому коврику у входа, первым оказываюсь в тёплом помещении.

Пацаны догоняют косятся на меня, ржут.

— Что? — разворачиваюсь к ним.

— Сияешь, — лыбится Шаман.

Я вспоминаю про блёстки с игрушек и тоже улыбаюсь.

— Завидуйте молча, — показываю им фак.

— Ой-ой, — закатывает глаза Илья, выдавая угарное выражение лица.

— Да пошли вы, — беззлобно толкаю его плечом.

Галдя и подъёбывая друг друга, вваливаемся в большой зал. На первом ряду сидит Коновалов. Как всегда, с недовольной рожей. Макс прячет зевок в кулаке, сидя на расстоянии от подпола. Идём к нему. Устраиваемся за спиной. Ждём комментариев от напряжённого Стаса.