Снегурочка для детей министра
Шрифт:
– Странно, что до сих пор их не было.
– Были когда-то, но пару лет назад во время сильной грозы у нас сгорела проводка, аппаратуру сняли – а новую не поставили. Теперь исправим это.
– И правильно, – я киваю.
– И еще кое-что, – говорит Матвей, когда мне кажется, что наш разговор уже закончен.
– Да? – я несмело поднимаю на него глаза.
– Я все-таки очень хочу, чтобы мы пошли на свидание. Ты нравишься мне, – объясняет он. – Ты умная, красивая, смелая, самоотверженная, талантливая и невероятно добрая девушка. После смерти жены я не заводил серьезных отношений, потому что не хотел пускать в дом другую женщину, для которой, возможно, будут важны мои деньги и мой статус, а не я сам... Но ты не такая – я точно знаю это. А еще ты отлично ладишь с моими детьми – это важно для меня, как для отца-одиночки. Я не представляю, что смогу найти кого-то лучше... даже объективно. А уж субъективно – и подавно! Уже не первую неделю я чувствую, как колотится сердце, когда ты рядом... Мне даже кажется, так было с самого начала, с нашей первой встречи. Всего одно свидание! Я не прошу пока о большем! Пожалуйста, дай мне шанс!
38 глава
Месяц спустя.
– Завтра – восьмое марта, – улыбается Аделия, пока я разливаю по кружкам свежезаваренный зеленый чай с жасмином – наш любимый. – Скажи мне, сестренка, ты уже знаешь, что Матвей тебе подарит?!
– Нет, – отвечаю я и немного краснею: мне все еще не верится, что мы с Матвеем встречаемся, что я больше не называю его официально по имени и отчеству и что наша разница в возрасте и разница в социальном статусе оказались ерундой, на которой я зацикливалась... и совершенно зря!
Матвей – невероятно заботливый, чуткий, нежный мужчина. Рядом с ним я чувствую себя как в той самой поговорке – словно за каменной стеной, надежно и безопасно. С ним хорошо, тепло и уютно. Конечно, порой мне все еще бывает очень непросто осознавать происходящее между нами, ведь я – простая студентка театрального вуза, а он – богатый и влиятельный чиновник, но... чем больше времени проходит – тем лучше я себя чувствую.
– Блин, я бы не утерпела, расспросила и все выведала! – говорит сестра, надкусывая песочное печенье, а я качаю головой:
– Праздник – это замечательно, конечно, но нам сейчас совершенно не до этого, ты же знаешь... Судебный процесс в самом разгаре. Через неделю – третье заседание. На нем, скорей всего, Карину наконец лишат родительских прав на Варвару. А еще я буду выступать... Ну, то есть, давать показания.
– Давно пора, – кивает Аделия. – Странно, что они не заслушали тебя раньше, на самой первой встрече. Ну а вообще – ты такая умничка, я бесконечно восхищаюсь тобой, ты об этом знаешь?! Ты столько сделала для Матвея и его детей! Занимаешься с Богданом, сама водишь его к детскому психологу, да еще и помогаешь в расследовании...
– Я не могу иначе, – пожимаю плечами. – Они стали для меня семьей.
– Конечно, – соглашается Аделия. – Причем я сразу знала, что так будет!
– Ты тоже умничка, – улыбаюсь я, соглашаясь с ней. – Если бы не ты – может, я и не дала бы шанса нашим отношениям...
– Если бы не я – ты вообще могла бы сейчас не сидеть передо мной! – говорит сестра, напоминая о моей болезни два месяца назад – я тогда чуть не умерла. Если бы Аделия не позвонила Матвею и не попросила о помощи – скорей всего, так и случилось бы... меня не смогли бы спасти.
– Да, точно, – я крепко обнимаю своего упрямого и отважного ангела-хранителя. – Я очень люблю тебя.
– И я тебя, милая, – улыбается сестра.
– Ладно, давай скорее завтракать, у меня сегодня две пары, а потом я отпросилась, чтобы вместе с Матвеем съездить в детский дом: нам наконец-то выдали разрешение, чтобы повидаться с Варварой.
– Офигеть, неужели!
– Мы сами в шоке, что это было так долго, – говорю я. – Малышка месяц не видела отца и брата.
– Богдан тоже поедет? – спрашивает Аделия.
Я качаю головой:
– Нет, к сожалению. Приехать разрешили только Матвею и мне в качестве сопровождающей.
– Сложно это все.
– Угу, – вздыхаю. – Надеюсь, через пару месяцев все окончательно решится – и Варя вернется в семью.
– А что с тем законопроектом? – спрашивает сестра. Да-да, я все ей рассказала – почти сразу после того, как узнала сама.
– Матвей не собирается его продвигать, – отвечаю я. – Мы будем действовать только законными путями.
– Надеюсь, все получится. Потому что наш суд – самый справедливый суд в мире, – нифига не вызывает у меня доверия, – фыркает она.
– У меня тоже, но дело уже получило общественный резонанс, и подкупать судей и органы опеки стало сложнее, – говорю я.
– Это очень хорошо, это обнадеживает... – кивает Аделия.
Я продолжаю пить чай, задумчиво глядя куда-то в окно, а потом моя сестра неожиданно начинает говорить тише и придвигается ближе ко мне:
– Слушай, немного не по теме, но есть один вопросик...
– Что такое? – не понимаю я.
– А вы с Матвеем уже... ну... переспали... или...
– Что?! – я вспыхиваю. – Аделия!
– Ну что-о-о... Мне интересно!
– Зачем ты о таком спрашиваешь... – я краснею до кончиков ушей.
– Нет, ну а что такого?! Вы ведь уже месяц почти встречаетесь!
– Нет, мы не... – я качаю головой. – Мы не спали. Еще не время.
– Вот недотрога, – улыбается сестра. – Неужели он не предлагал, не просил, не приставал, в конце концов?!
– Ну... – я заминаюсь.
С одной стороны, у Матвея сейчас очень непростой период в жизни: Анатолий – политический оппонент и личный враг, – забрал у него дочь, и все силы мой мужчина тратит на то, чтобы поскорее вернуть Варвару в семью.
С другой стороны – мы встречаемся, а это подразумевает, что мы проводим много времени вместе, причем в основном у него дома, так как на рестораны и прочие выходы элементарно нет моральных сил... Мы много разговариваем – обо всем на свете. Кажется, что за этот месяц я узнала о нем практически все. Мы очень много обнимаемся. Целуемся. Долго, страстно, безумно... И время от времени между нами случается что-то... что-то такое, что могло бы закончиться сексом. Когда поцелуи и ласки преступают грань, но...