Снежана Огневич. Два верования
Шрифт:
– Вы мне заплатите за все!!!
– И казалось, что ветер вторил его жуткие слова.
Глава 8
Мы мчались на безумной скорости. Жеребцы словно отрастив крылья порхали над землей, перескакивая кочки, ямы, заваленные деревья, не высокие кустарники. Всё так же перекинутая через плечо монаха и придерживаемая им за талию, от тряски и ударов об его каменные мышцы я задыхалась. Пытаясь хоть как-то улучшить свое удобство, упиралась руками в его спину, но пальцы соскальзывали при удобном случае, и я снова повисала на спине, ударяясь о его плечё, так сильно, что временами впадала в беспамятство. Сумка , в которой находились драгоценности и золото, перекинутая через голову и плече, постоянно норовила
Сколько времени мы скакали , я не знаю, но когда в очередной раз пришла в себя и думала что вот- вот помру, как лошадь затормозила и воин соскочив с нее опустил меня на землю. Ноги подкосились и я начала заваливаться на спину, благо поддержали и аккуратно уложили , так бы грохнулась от головокружения. Лежу на родимой матушке -земле, руками ощупываю травку , смотрю в небо , а на нем белые пушистые тучки, в виде овечек, водят хороводы. И мне так стало плохо, с трудом подняла голову и перевернувшись поползла в кусты. После того как немного полегчало, начала осматриваться по сторонам. Перед моими глазами была широкая , лазурная гладь. Вернее заводь реки, а по краям берега росли зеленые камыши. Я сидела на небольшой зеленой полянке с жёлтыми цветами- одуванчиками, над заводью свисали , низко склонив голову плачущие ивы. Григория нигде не было видно. Посидев немного на сладко пахнущей полянке, и как была в летнем сарафане, так и полезла в воду, сняла только мягкие туфли и сумку. Пробравшись через высокую осоку , в которой сидели противные лягушки, надеюсь пиявки тут не водятся, залезла в воду по пояс и начала окунать волосы в теплую , безмятежную гладь. Прошлась дальше, загребая воду руками и разводя круги вокруг себя. Намокший подол сарафана крепко облепил ноги, и я плюхнулась плашмя в воду, взвизгнув. Сразу же оттолкнувшись от не глубокого дна, вынырнула с воды - отфыркиваясь, как лошадка на водопое.
– Госпожа, вам это пригодится.- Резко разворачиваюсь и вижу его. Монах стоял на берегу, держа в руке небольшой пузырек с темно- синей жидкостью - Мыльная масса для волос.
– Стою и смотрю в эти стальные и холодные глаза жестокого человека, который обрек на смерть юную девушку, который пожертвовал, совсем невинной девой, в обмен на наши жизни. Ненавижу. Перед глазами снова возник лик зеленоглазой послушницы с расширенными от ужаса глазами и ее руки тянущиеся ко мне в спасительном жесте.
– Ненавижу!
– Это был крик души.- Ты! Ты! Это ты виноват, что она погибла!. - Медленно вышла с воды, подошла к нему, уперла указательный палец ему в грудь и закричала в эти холодные глаза , - Ты виноват, бессердечная тварь!
– Он стоял молча, смотря в мои глаза , а у меня началась истерика, я колотила в его грудь кулаками и рыдала навзрыд. Злость, обида, страх , боль все выплескивала на жесткой груди воина. Наемник обхватил мои плечи , прижал к своей груди мою голову и прошептал " Прости". От него пахло приторным железным запахом крови и пота. И мне стало противно вдыхать этот запах, не так запах пота как крови бил в нос, со злостью выкрутилась с его рук и, забрав пузырек, отошла в сторону и стала намыливать голову. Воин снял рубашку, сапоги и в штанах с разбега нырнул в воду. Проследив за его прыжком, в сердцах пожелала " Что бы ты в иле застрял", и он застрял, вынырнул с воды с комком грязи на голове. Я фыркнула и отвернулась, " Так тебе и надо". Намылив хорошо волосы, снова полезла в воду, чуть в отдали от места, где плавал Григорий.
Плескаясь в воде, представляла, как она смывает с меня не только грязь и усталость, но и обиду, раздражение, злые помыслы. Начало приходить расслабление всех мышц, которые были натянуты до предела и от этого безбожно ныли. Легла в воде на спину и смотрела в небо. Мое внимание снова привлек Григорий. Он сидел на берегу и вытаскивал с множества карманов тонкие свертки. Что в них находилось, мне было не ведомо, но и спрашивать не хотелось. Говорить с ним не было желания совсем. Вытряхнув все с рубашки , монах принялся стирать ее намыливая куском мыла. Ополоснув и выкрутив рубашку, натянул мокрую ткань на мускулистый торс, начал засовывать сверточки в карманы, закончив свое дело, молодой мужчина перевел взгляд на меня.
– Мы тут и заночуем. Пойду собирать хворост для костра, а ты, госпожа, ляг, поспи, ночью спать не удастся.
– И развернувшись, ушел. Пронаблюдав за его удаляющейся стройной фигурой, скрутила кукиш ему в след. Оглянулась по сторонам, ник-то ли не увидел , так как благородной девице не пристойно показывать такие фигуры из пальцев. Выплыла на берег и стала сушиться на солнышке.
Немного обсохнув, прошлась по полянке, рассматривая место будущей ночлежки. Везде куда не глянь, был лес. Немного в отдали, паслись жеребцы. Понаблюдав за этими красивыми животными, примостилась у ближайшего деревца и незаметно для себя уснула. Ото сна меня пробудил снившийся кошмар, вернее я снова пережила ночные события, только вот во сне почему-то я была на месте Настасьи. Распахнула глаза ,и в ужасе огляделась по сторонам. Вокруг было темно и пустынно, и только костер разведенный Григорием мирно потрескивал, разгоняя тьму. Я поднялась, подошла к бревну расположенному у костра, достала с сумки гребень и начала чесать волосы. А лес жил своей жизнью, пели ночные птицы, ухали совы, заливались стрекотанием сверчки, шумела крона деревьев. В кустах зашуршало, послышался писк и треск ломаемых косточек. На ветвях деревьев засветились маленькие огоньки глаз и пропали. На верху дерева , верхушка которого закрывала ночное небо , послышались звуки, как будто что-то маленькое карабкается по стволу дерева, посыпались опилки и вспорхнула с криком птица. Возле меня роем летали насекомые - кровососы и пытались впиться в мою нежную кожу. Заухала сова, над головой пролетела рукокрылая мышь ,я аж пригнулась от неожиданности. Не далеко от костра паслись наши два вороных.
В свете костра вдруг возникла фигура наемника. Он ступал тихой, бесшумной плавной походкой охотника. В его руках была куропатка и заяц. Подойдя к костру, он скинул на землю свою добычу и вытащив с ножен один с кинжалов начал потрошить зайца. Все это время я наблюдала за ним, не отрывая глаз. Его безразличная маска на лице просто бесила. Хотелось взять и пробить ее тяжёлым предметом. Он один раз кинул на меня взгляд и снова занялся своим делом. Я оторвала от него свои глаза и уставилась в костер, при этом расчесывая волосы.
В какофонию ночных звуков леса влились человеческие голоса и треск сухих веток под множеством ног. И на наш огонек пожаловали гости. Их было пять, все длиннобородые, в грязных потертых рубашках и дубинами в руках. Пока я сидела на них таращилась с открытым ртом ,зависнув с гребнем в руках, они подошли ближе. От них пошло такое амбре, что меня чуть не снесло волной этого " аромата". Они стояли , перешучивались, гоготали. А потом один из них, посмотрел на меня, улыбнулся гнилыми зубами.
– Ребяты, поглядите ка яка гарная краля. Аки её продать на рынке, так грошей хватит всем нам до кончины.
– Вся банда загоготала и уставились в мою сторону. А этот говорун , подошел ко мне ближе и начал протягивать свою грязную лапу с поломанными и грязными ногтями. Я проследила за его рукой.
– Идите по добру по здорову , ребяты.
– Монах все так же освежевал тушки и не глядел на них.
Но ребяты не спешили уходить, они только загоготали. И начали снова перешучиваться.
– А то шо? Порешишь нас всех разом?- Спросил тот, что тянул ко мне лапу. В свете костра блеснуло лезвие, и этот смельчак, округлив в неверии глаза, завалился на бок. Мы всей толпой воззрились на разбойника, распростершегося у моих ног с кинжалом в виске. Потом всей честной компанией повернулись и посмотрели на наемника, тот даже не двинулся не на йоту. Ну а эти мужи, спорной репутации, вместо того что бы внемлить разуму и совету наемника подняв дубинки и заорав во всю глотку кинулись на него. В руках Григория опасно блеснуло лезвие и первый разбойник, достигший его - упал с перерезанным горлом. Что будет дальше, уже догадывалась и этого видеть и слышать не желала, крепко сомкнув веки, зажала уши руками и стала читать молитву вслух.
После сотой произнесенной мной молитвы решила открыть глаза, открывать их не хотелось совсем. но пересилив себя , открыла один глаз, потом и второй. Трупов у костра не было, а с леса шел Григорий, отряхивая руки. Взяв освежеванные тушки убитой дичи, пошел в сторону речки. А я так и осталась сидеть у костра пялившись ему в след. "Почему он это делает? Неужели с ними нельзя было договориться? Убийца, проклятый убийца." Его стройная фигура снова появилась в свете костра. Подошел, пошевелил поленья и начал готовить камни для мяса.