Снежана Огневич. Два верования
Шрифт:
Снежана...
"Грустно все это и тоскливо... Молода да красива, любви хочется, а тятенька, выдать за старого троеженца хочет. У нас с тятенькой разговор был, он объяснил все, но душа не лежит к Казимиру Соковицену. Как не гляну на него, аж тошно становиться. Высокий, худой, нос крючком и глаза жабьи на выкате. Ну, прям Кощей Бессмертный в третьем поколении. Да на кой он мне сдался? Нашел себе Василису, что ли? Дак не на ту напал.... С 13 годков, как крови пошли, так меня и отправили в монастырь-гимназию для благородных девиц, и обучали разным премудростям. Да как женихов отвадить и как приворожить тоже научали. Так что не видать ему моей руки как своих ушей. Вон Михаил, сын конюха - красавец писаный. Лицо, правда, глуповатое, но это не беда, за, то красив как сам Аполлон - о котором читала в книгах, находивших
Ну да, вот я в пансионе семь лет прожила, книжек в тайне о любви начиталась, с подружками по вечерам о принцах намечталась и, выйдя с заточения в руки старого мухомора побегу, как же, размечтались. Нас в пансионе учили быть краткими и послушными, внемлить слову каждому родных и старших, но ученье это одно, а настоящая жизнь, это совсем другое. У батеньки моего норовом крут, не сгибаем и упертый как все бараны мира вместе взяты. Так вот яблочко от яблоньки недалече катиться. Вот и характер мне от него достался, бодаемся, словно два барана вот уже с год как с пансиона вернулась. Я то по - хитрее и по - изворотливее его буду, на слезы давлю, в обмороки падать ученая, а батенька и ведется на мои хитрости. Люблю я своего батюшку и уважаю, он у меня один остался, не считая, тетки, которая у далекого моря проживает. А так больше никого и нету, матушка- пока я училась в пансионе, захворала и года два проболев почила с миром. Ох, и нарыдалась я тогда, до икоты, глаза опухшие с неделю были. Благо монашки - наставницы добрые попались, понимали горе моё и неделю не трогали, учениями не донимали, да гладили по голове словно дитя малое, а я и благодарна была им за ласки данные.
Первое время, учась в гимназии, казалось, что это навечно, что тут меня и схоронят как монашек- наставниц, которые всю жизнь прожили и померли в глубокой старости ,так и не побывавши на свободе. Многие девушки- сироты которые со мной учились, остались жить в этом монастыре , пошли служить послушницами в благодарность за пищу и жилье, горестно было смотреть на этих красавицх девиц которые себя заживо хоронят. Им бы замуж за добрых молодцев, да детей рожать красивых да крепких. Вот и моя подруженька самая любимая Забавушка, сирота от рождения, красавица рыжеволосая, глаза изумрудные да косы тугие и длинные, осталась постриг принимать. Податься ей некуда, вот и решила в монашках остаться. Горестно мне, дева она хорошая и добрая, это я шебушная да вздорная могу и кочергой огреть, если надобно, а она и мухи не обидит. Вот и сдружились мы с ней. Бывало, разойдусь не на шутку, рву и метаю от злости, а она гладит меня и приговаривает " Не гоже, юной благородной девице по комнатам с распущенными волосами метаться и кочергой по стенам стучать" Смотрит на меня как на дитя неразумное да улыбается. А мне самой смешно потом становиться. Сидим и хохочем, когда она мне рассказывает, как со стороны все это смотрится.
Вот и годы пролетели, и сама не заметила как легкой поступью ,кружась в танце с каждым из двенадцати месяцев ,ушло детство и пришла радужная юность грезящая о подвигах и любовных приключениях. Закончив учебу, вернулась домой и загрустила. Так тоскливо стало, привыкла к Забавушке как к сестрице единокровной. Её мне и не хватает , не хватает ее речей примирительных. Сейчас бы нас с батюшкой помирила и рассудила. Год прошел с тех пор как мы с ней виделись. Письма ей отписываю, да ответные получаю, да мало мне этого, хочется прижаться к родной душе и голос смешливый услышать. Вот и решила я гордость свою засунуть куда подальше и припасть к ногам батюшки с просьбой о том, что бы подружку, которая мне родной стала, к нам забрать, да хоть в качестве компаньонки или, в крайнем случае, горничной. К Забаве все равно буду относиться как к сестре, так что нет значения, кем её взять к нам в дом, главное, что бы рядом, а там и мужа себе хорошего подыщет".
– Батюшка, родненький мой,- С усилием рыдаю, на себя жалости напускаю, побольше добрых слов, а вдруг оттает.
– Я хочу мир повидать, а не детей рожать, да пеленки им менять. Пощаааадииии!.
Горестно так вздохнул батюшка. Глаза долу опустил на меня, наклонился, взял за плечи с усилием потянул вверх, так как я намертво прилипла к его коленям. К груди приложил и крепко обнял. Затихла в ожидании, обнимая этого высокого и все еще крепкого мужчину. "От него веяло соснами и травами лесными. Отец любил поохотиться. Бывало на сутки с ловчим, как пропадут, хожу в окна выглядываю, жду, когда вернется. Прогоняю все плохие мысли с головы, не может так со мной Доля поступить, что бы сиротой оставить. Вот бывало, как увижу, что возвращается верхом на лошадях, по бокам которых висят тетерева, зайцы, куницы, лисы и еще всякая мелкая живность, выскакиваю на порог, встречая с объятиями, глаза отвожу от дичи, жаль мне их, зачем столько животинок погубили? Нам столько не съесть, да и я последнее время от мяса отказалась, все больше салаты, фрукты, да ягоды - фигуру блюду, так как физическими упражнениями перестала заниматься, когда с гимназии вернулась. Это там нас учили урокам самообороны, на всякий случай, а случаи разные бывают. Кто снасильничать удумает, настучим по лбу так, мало не покажется. По крайней мере так думали все молодые воспитанницы пансиона, монашки помалкивали, хоть и понимали что не тягаться девице с мужчиной, тем более тренированным воином или того хуже наемником."
Стояли обнимаясь минут пять, или и того меньше, я даже уже начала представлять как скрипят извилины у моего отца в размышлении как правильно поступить. " Не хотелось ему и мне уступать и потакать тоже, как же потом на плечи влезет и ножки взвесит. " С бабами только дай слабину и конец патриархату. Заподкаблучат быстро." Как любил часто говорить он в шутку."
Батюшка отстранил мою голову от своей могучей груди и посмотрел в карие глаза, которые достались мне от матушка, своими серыми и как мне показалось выцветшими за этот год.
– Ладно, так и быть - Сдался он, а я чуть не запрыгала от радости как дитя малое, но надо блюсти приличие, поэтому просто прижалась опять к груди к отцу. А он вещал далее,- Поедешь, отдохнешь на море к моей сестре, твоей тетке родной Софье, поживешь у нее год- второй, потом воротишься и обговорим все по новой.
Я не могла поверить своим ушам. Неужто не шутит? Море, свобода- рай на земле! Не долго думая я взяла руку барина и прижалась к ней щекой, поцеловала и снова прижалась бормоча " Спасибо, спасибо." Настал момент когда о сестрице можно слово молвить.
– Батюшка, а мне компаньонка или горничная нужна,.
– Да, конечно, бери вон Парасью и езжайте вместе. Она вроде год тебе служила исправно -. За дверью послышалось какое-то шуршание, словно кто-то скачет. "Таааак, нас подслушивают, и я даже могу догадаться кто!". Быстро подскочила к двери и резко потяну на себя, но никто в комнату не ввалился , как я рассчитывала , а когда выглянула в коридор, то увидела только подол длинной юбки который заскочил за угол следом за своей хозяйкой." Нет, не хочу я эту сплетницу с собой тащить, и терпела её лишь потому, что не хотела перед отцом показывать себя капризным ребенком. Но с ней всегда держала ухо востро".
– Тятенька, я уважаю твой выбор, но можно я себе иную выберу?
– Закрывая дверь и облокачиваясь на нее спиной посмотрела в глаза тятеньки, который на мою выходку только вопросительно поднял одну бровь.
– Кого?
– Подняв и вторую бровь с интересом в глазам поинтересовался он.
– У меня в гимназии подружка есть , Забава Белоозёрская, она очень благородного но разорившегося роду и сирота, хорошо воспитана и умна . Разрешишь мне ее с собой взять?
– С надеждой смотрела в серые глаза этого упрямого, но такого доброго человека.
– Чего уж тут говорить, бери, если уж удумала, то хоть кол чеши, на своем настаивать будешь.- С усмешкой на губах говорил все еще не совсем старый, как мне казалось боярин.
– Можно подумать удаться не у кого, вся у вас тятенька пошла, - Улыбаясь ,хитро захлопала ресницами.
– Вот же негодница!!!- Наиграно негодовал боярин- А ну брысь отсюда, -Затопал своими красными кожаными сапогами, которые даже летом не снимал. Подхватив подол юбки, со смехом побежала в комнату собирать вещи, так как решила ехать в скором времени. Но, вначале нужно отписать письмо сестрице. В предвкушении забежала в комнату, схватила листочек бумаги, перо и чернила, и стала выводить аккуратным каллиграфическим почерком: