Снежная Академия
Шрифт:
Мороз развернулся и вышел на лестницу. Пантин двинулся следом, одними губами произнеся: "Подстилка".
Вот же… гадкий человек. Ничему его жизнь не учит.
На втором этаже на стене висела золотая табличка с регалиями Мороза. Дверь проступила ровно по голубому узорному контуру после одного взмаха руки волшебника.
Я плелась следом без энтузиазма. Без него же села на стул перед столом, и даже волшебная ель не вызвала прилива радости.
Наоборот, захотелось подтянуть колени к груди, обнять руками и поддаться навстречу воспоминаниям, чтобы потом снова
Безучастно изучая стену напротив, почувствовала на себе взгляд.
— Я отвечу на все ваши вопросы, — заверила, улавливая иронию судьбы. Обычно я заваливаю Мороза вопросами.
Он, похоже, подумал о том же. Беззлобный смешок нарушил паузу, но я по-прежнему не хотела смотреть на ректора. Не люблю, когда меня видят такой. Без улыбки, без горящих глаз, без вечного любопытства.
— Вас терзает обида и боль, — с участливым спокойствием произнес Мороз. — Из-за чего?
Никогда никому не изливала душу. Отпечаток грусти на лице запоминается лучше искренних улыбок, а я поклялась самой себе нести радость и свет. То, чего я так отчаянно желала и чего у меня не было.
Шутка ли, рассказать свою историю могущественному Деду Морозу?
— Обещаете не смеяться?
Утвердительный кивок без насмешек и я поверила. Он точно сдержит слово и, возможно, даже поймет.
— Вы же наверняка знаете, что я родилась в семье без магов? Мама потом говорила о прабабке, которая вроде была волшебницей, но никто точно не знал, почему именно во мне проснулась магия. Родители боялись, что в деревне узнают о моей силе, пойдут сплетни и пересуды. Репутация порядочных людей стала важнее собственной дочери. Я долго не могла понять, плакала по ночам, доставала бабушку вопросами "почему папа не приезжает? Почему они не забирают меня? Почему мама навещает меня только по большим праздникам?". Тысячи "почему" терзали, я считала себя… прокаженной. Ребенок, который никому не нужен.
Воспоминания больно резали по сердцу. Мне будто снова шесть лет и я сижу в кладовке, забившись в углу, и плачу. Размазываю слезу по лицу, успокаиваюсь, а потом боль накатывает снова.
— В семь лет бабушка отправила меня к магу в помощницы. Чтобы он научил меня контролировать силу. Я ходила в школу, а после уроков сидела за книжками. Мистер Кроткин не обращал на меня внимания. Ему платили, чтобы я жила у него и училась, а он подсовывал мне книги и никогда ничего не объяснял. Когда мне исполнилось пятнадцать, сверстники начали издеваться надо мной. Каждый норовил ударить по больнее, называли содержанкой, оборванкой и подстилкой. Я сама училась защищаться, тогда же и выучила силовую волну. Единственное, что мне хорошо удавалось. А в шестнадцать… — сглотнула подступивший к горлу ком. — В шестнадцать мистер Кроткин попытался склонить меня… склонить к… Ну, вы поняли.
Мороз хмуро кивнул, не перебивая.
— Я сбежала обратно к родителям в Топольники. Честно говоря, они не обрадовались моему возвращению. Я устроилась в лавку к местной ведьме, чтобы хоть минимально обеспечить себя. От нее же узнала, что существуют волшебные Академии и начала готовиться к поступлению. Прятать прошлое глубоко внутри было непросто. Но я смогла. И научилась улыбаться, не оглядываясь назад.
Действительно стало легче. Словно камень, висевший на груди, с треском разломился и рухнул.
Ну, Пантин. Ты мне определенно ответишь за "возвращение" в прошлое. Потом.
— Мистер Кроткин, говорите? — все также хмуро уточнил Мороз, беря ручку и выводя на чистом листе ровные буквы.
— Да, — в перевернутом состоянии даже каллиграфичный почерк Мороза мне не поддался. — А что вы пишете?
Ректор не ответил, пока не дописал. Послание исчезло из его рук, лицо просветлело, но он все еще походил на недовольного и чем-то озабоченного человека.
— Распоряжение о лишении лицензии и возбуждении дела.
— А… то есть его… — на миг, всего на краткий миг стало совестно.
Нет, маг из мистера Кроткина всегда был никудышный, а как наставник он и вовсе не годится. К тому же те крохи уважения, что у меня к нему были, пропали, когда он начал распускать руки.
Мне его не жаль.
Радость от участия Мороза затеплилась в душе. Он что же, решил наказать совратителя? Кроме отвратительного мерзкого чувства Кроткин ничего не сделал, но вдруг пострадала какая-нибудь девушка?
— Спасибо, — выдохнула совершенно искренне.
— Вам надо сказать спасибо, Варвара, — улыбка тронула губы Мороза.
— За что?
— За неугасающий оптимизм и сияющие глаза. Поверьте, это дорогого стоит.
Кажется, щеки покрыл румянец смущения. Нет, я конечно же знаю, что я "лучик солнца", но услышать от Мороза…
Память услужливо подкинуло его недавнее: "Моя симпатия к вам естественна без приворотов", и я, похоже, покраснела еще больше.
— Вы специально, да?
— О чем вы? — невозмутимость Мороза поражала.
— Смущаете меня.
— И в мыслях не было.
Да-да, как же. Не было. А отчего тогда в глазах хитрый блеск? Ох, Мороз Морозович, не я одна перед вами открытая книга. Вы тоже становитесь для меня все более "читаемым".
Странное дело, за все время нашего разговора узоры на коже ни разу не засветились. Вчера они засияли, когда мы уже прощались, а теперь — ничего.
— Почему ваши узоры то светятся, то нет? С чем это связано? — не могу удержаться. Едва ли я найду ответ на этот вопрос в библиотеке.
— Вы снова за свое, — без упрека, скорее с намеком, Мороз принялся изучать лежащий перед ним документ.
И что, все? Ответа не будет?
— Мороз Морозович, — протянула жалобно, — ну скажите, пожалуйста. Я же умру от любопытства.
Льдинки глаз скользнули по лицу и снова вернулись к листу бумаги.
— Библиотека, — сказал он, больше не глядя на меня.
— Библиотека, библиотека, — забормотала я. — Откуда в библиотеке ваши физиологические подробности?
— Так вы меня хотите изучить или мою физиологию? — бровь ректора насмешливо изогнулась.