Снежная королева
Шрифт:
Четверо инопланетян в космических комбинезонах, проходившие мимо, внезапно окружили его и поволокли куда-то в темную щель между двумя домами.
— Что вам надо?! — Он яростно вертел головой, пока не высвободился из-под руки, зажимавшей ему рот; рука пахла машинным маслом. В тусклом свете он разглядел перед собой еще троих, скаливших зубы в усмешке охотников, настигших жертву; а еще он заметил какой-то явно очень опасный предмет в руках одного из бандитов — заморское оружие. Вырваться он не мог: его со всех сторон удерживали чьи-то мощные руки, потом на голову ему обрушился сокрушительный удар и воняющие маслом пальцы сомкнулись у него на горле.
Он резко дернулся назад и
Вопль вырвался у Спаркса, он задохнулся, когда черная молния поразила его. Он упал ничком, словно жалкая марионетка, у которой разом оборвали все нити, не в силах даже оберечь голову от удара о тротуар. Но боли он не чувствовал, только тупое головокружение и как бы сухое потрескивание тысячи нейронов, которые перестали передавать сигналы мозга его телу, утратившему способность отвечать и повиноваться. Железная хватка на горле стала еще сильнее, он слышал свой собственный отвратительный хрип — он задыхался...
Кто-то ногой перевернул его лицом вверх. Тот тип с оружием, стоявший в тени, теперь наклонился над ним, и на этот раз он хорошо разглядел их хищные улыбки: бандиты заметили ужас у него на лице.
— Ты сколько ему влепил, толстопалый? Он, похоже, задыхается.
— Пусть себе задыхается, жалкий червяк. От того, что будет чуть похуже соображать, цена ему на рынке не убавится.
Тип, которому Спаркс съездил по физиономии, вытер кровь с разбитой губы.
— Да, мальчик хорошенький, это верно. Не то что мой Нозири, скотина. За этого можно получить столько, что хватит заплатить за груз до Ци-пун. — Все засмеялись. На живот Спарксу крепко надавила чья-то нога в ботинке. — А ну-ка дыши, красавчик. Вот так.
Один из них, опустившись на колени, застегнул на его беспомощных руках наручники. Человек с окровавленным ртом тоже опустился на колени, вытащил из кармана фонарик, нажал на кнопку, и узкий лучик света осветил его руку. Вторая его рука полезла Спарксу в рот, отыскивая язык.
— Ну, каково будет твое последнее слово, красавчик?
ПОМОГИТЕ! Но вопль этот прозвучал лишь у него в душе.
Глава 5
— О боги, до чего я ненавижу эту обязанность! — Инспектор полиции Гея Джеруша ПалаТион сердито дернула за полу свой алый плащ, который прищемила дверцей патрульной машины. Машина вздрогнула и остановилась на дворцовой площади — в самом верхнем конце Главной улицы Карбункула.
Сопровождавший ПалаТион сержант посмотрел на нее с иронической полуулыбкой, от которой смешно сморщились светлые веснушки на его тонком смуглом лице.
— Вы хотите сказать, инспектор, что вам не нравятся визиты в королевский дворец? — невинным тоном спросил он.
— Вы прекрасно поняли, что я хочу сказать, сержант Гундалину. — Она еще раз дернула за полу плаща, и тот распахнулся; под ним была обычная полицейская форма серо-голубого цвета. Зато алый плащ был скреплен у горла красивой пряжкой с печатью Гегемонии. — Ах, БиЗед... — она махнула рукой, — я хочу сказать, что ненавижу эти костюмированные представления на тему: «Визит инопланетян к Снежной королеве»!
Гундалину погладил светозащитный козырек своего самого обычного шлема из белого металла. Шлем Джеруши был позолочен. Алого плаща Гундалину тоже не полагалось.
— Вы еще должны радоваться, инспектор, что наш комиссар не пристроил в машину карликовое деревце в горшке, а вам на шлем — консервированные
— Ох и дерьмо! — По светлым плиткам дворцовой площади, выложенным прихотливым рисунком, они двинулись к массивным парадным дверям. На дальнем конце площади двое слуг — уроженцев Зимы — скребли плитки щетками на длинных ручках. Здесь вечно что-нибудь скребли, чистили, мыли, доводили до совершенства. Не алебастр ли это, полюбопытствовала она, посмотрев себе под ноги, и подумала о песке, летней жаре и синем небе. Ничего этого здесь не было — во всем холодном вылизанном каменном городе. Дворцовая площадь была началом Главной улицы, началом этого мира Зимы. Или его концом. Здесь, над верхними ярусами, были видны мертвенно-холодные небеса, беспомощно глядевшие на них с Гундалину сквозь толстенные, предохраняющие от любых ветров и дождей прозрачные стены Карбункула.
— Ариенрод не более моего любит эти идиотские визиты. Единственный положительный момент — если она чисто случайно поверит, что мы настолько глупы, насколько хотим казаться.
— Ну а что вы скажете, инспектор, насчет здешних варварских ритуалов и суеверий? Ведь аборигены до сих пор считают чрезвычайно важными и полезными человеческие жертвоприношения. А какие чудовищные маскарады и оргии они устраивают прямо на улицах Карбункула каждый раз, когда члены Ассамблеи прибывают сюда с визитом!..
— А ты, БиЗед, разве не принимаешь участия в параде по случаю прибытия на Харему премьер-министра, который позволяет наиболее отличившимся целовать ему ноги в знак особого расположения?
— Ну, вряд ли это можно сравнивать... К тому же премьер-министр ведь и сам родом с Харему, — Гундалину весь подобрался, словно пытаясь защититься от скверны, — да и наши празднества всегда такие благородные!
Джеруша улыбнулась.
— Все познается в сравнении. И прежде чем бросаться оценками по поводу чужой культуры, сержант, вам следует повнимательнее изучить этнографию планеты, пока не разберетесь, что к чему. — Она специально нацепила маску официальной благопристойности, дав Гундалину возможность оценить ее по достоинству, прежде чем они предстанут перед королевской стражей, которая уже напряженно ждала у дверей, словно тоже участвуя в некоем костюмированном представлении, данном в честь инопланетной полиции. Огромные, потемневшие от времени двери раскрылись перед ними без малейшей задержки.
— Да, мэм, вы правы.
Их начищенные башмаки прогремели по коридору, ведущему в зал Ветров. Гундалину выглядел подавленным. Он провел на Тиамат уже почти целый ее стандартный год и большую часть этого времени был Джеруше незаменимым помощником. Он ей нравился. И, похоже, отвечал своей начальнице взаимностью. Ей представлялось, что он весьма твердо следует намеченным курсом вверх по карьерной лестнице и вскоре будет достаточно компетентным, высшим офицером. Впрочем, родом он был с Харему, планеты, которая, в сущности, правила всей Гегемонией. Особой властью там пользовались технократы, создававшие в высшей степени изощренное оборудование для всех семи миров Гегемонии. Джеруша подозревала, что Гундалину, младший сын какого-нибудь могущественного технократического клана, был просто вынужден покинуть родину и служить полицейским на чужой планете из-за суровых законов о наследстве, свойственных Харему, но сам он технократ до мозга костей. С некоторой грустью она думала, что, сколько ни заставляй его прокручивать видеозаписи по культурной ориентации, все равно терпимости такого человека не научишь.