Снежные люди
Шрифт:
— Иди, иди. Без тебя там каша не сварится...
Али-Хужа стал решительно протискиваться к крыльцу, но тут на крыльцо вышли и Мухтар и Чамсулла. Мухтар сегодня в гимнастерке и подпоясан ученическим ремнем: видно, других не нашел в сельмаге.
— Эй, Мухтар! — крикнул Али-Хужа, поднимая руку. — У меня к Советской власти один вопрос...
— Здесь не собрание! — недовольно отозвался Мухтар. — Некогда! Пора за дело взяться...
— Вот об этом я и хотел спросить. Чего же мы стоим?
— Стоим потому, что нет машины, — сказал кто-то рядом с Али-Хужой.
Мухтар услыхал:
— Машины нет и не будет. Все машины там, за перевалом.
— Товарищ «сельсовет», — встревожилась старуха с киркой, — хоть бы подводы... Туда ведь далеко...
— И подводы нет... Пойдем пешком...
— Ну и ну!.. — покачал головой Али-Хужа. — Люди вон на вертолете летают, а мы пешим ходом...
— Может, хочешь лестницу, как в метро, чтоб сама тебя опускала, сама поднимала? — рассердился Мухтар.
Чамсулла замахал руками, требуя тишины. Говор затих не сразу, в медленно наступавшей тишине вдруг резко выделялись голоса то здесь, то там, и тогда все громко шипели, повернув головы: «Тиш-ш-ше!» Казалось, на сотню раскаленных сковород разом пролилась вода.
— Эй вы, дорогие мои односельчане! — заговорил наконец Чамсулла. — Не вы ли отказались переселиться на плодородную равнину, где можно жить без этих стихийных бедствий? Так чего же ворчите теперь? Сами виноваты — так наберитесь мужества и терпите. Вы не пожелали оставить эти проклятые высоты, замшелые сакли, могилы дедов — ваша воля! Однако и теперь государство пошло нам навстречу: в наш аул хотят протянуть линию электропередачи. Но машины с рабочими, с оборудованием — проводом, столбами, разными там изоляторами — застряли за перевалом, обвалы перегородили дорогу... За месяц мы должны привести в порядок дорогу, чтоб на ней не умолкал гул машин, везущих к нам новый быт, новую жизнь! Раз мы остаемся здесь, придется выжимать из себя втрое больше пота, чтоб не отстать от других, чтоб не оказаться на островке невежества, чтоб и нам приветливо улыбнулось будущее. А будущее вряд ли проберется сюда по нашей узенькой дороге: чем шире дороги, тем шире жизнь, товарищи!.. Люди добрые, вы поняли меня? Нам всего нужнее сейчас дорога!
— Это все хорошо, парторг! — выкрикнул из толпы хриплый старческий голос. — Дорога нужна, чего тут говорить. Мы построим дорогу... К этому не привыкать, и обвалы нам не в диковинку... А вот скажи ты нам: как же быть с каптаром? Вон и в газетах пишут, что появился...
— Каптар, каптар! — возмутился Мухтар. — Да кто-нибудь видел его хоть бы издали?! Отвечайте, чего молчите!
— А следы на снегу? — спросил Хужа-Али.
— Следы мог оставить и медведь, — возразил Али-Хужа.
— Так кто же видел каптара? Никто!
— Люди, это все чепуха! — от души рассмеялся Чамсулла. — Неужели вы поверите, если скажут, что у нашего колодца сидит семиглавый аджаха-дракон и торгует семечками?! Смешно!
И все же с разных концов площади послышались голоса:
— А куда исчез Адам?
— Что за страшный был крик? Все слышали!
— Почему вдруг в эту пору обвалы?
— Да при чем тут снежный человек, односельчане?! — взмахнул руками Чамсулла. — Случайное совпадение неприятных обстоятельств. Стихия! Природа! Разве мало на земле стихийных бедствий? А насчет крика — так, по-моему, это орал наш колхозный бык, когда напали волки.
— Но крик слышали не раз!
— Напуганный змеей боится веревки, как говорят. Осел крикнет, камень свалится, баран заблеет, а легковерному да с перепугу все — голос каптара!.. Соседи над нами смеются...
— Чего им не смеяться! — возразил, качая головой, Хужа-Али. — А влезли б в наши-то шкуры...
— Над дураком, говорят, и в мечети смеются, — отозвался Али-Хужа. — Соседи умнее, вот и хохочут...
— Односельчане! — вновь крикнул Чамсулла. — Главное сейчас — хорошая дорога, а не сказки Шехерезады.
— Ну, пошли! — Мухтар легко сбежал с крыльца, схватил кирку и пошел впереди. Возбужденно гомоня, следом повалила толпа шубурумцев. Прошумели — и все стихло.
И стало слышно, как чирикают воробьи.
Только Чамсулла остался дежурить в сельсовете, да Раджаб Одноглазый сослался на неотложные дела и ушел на колхозный склад. Остались, конечно, доярки на ферме и все, кому положено быть при скотине да птице...
МОГИЛЬЩИКА УЛИЧАЮТ В УБИЙСТВЕ
Чамсулла знал, когда выбирали парторгом, что тяжелая работа свалится на его плечи, особенно здесь, в Шубуруме. И пытался отвести свою кандидатуру, говорил, что и так много забот в сельском магазине да еще дома: ведь он отец семи дочерей, что шубурумцы считают просто несчастьем. И все-таки его оставили в списке и выбрали. Но тогда Чамсулла и представить не мог, что в ауле произойдут такие события: исчезновение парикмахера, разговоры о снежном человеке, убийстве, а тут еще обвалы, оползни, лавины; прервана связь с остальным миром; в магазине иссякают товары самые желанные, самые необходимые шубурумцам: табак, керосин, спички, сахар... Соль, кажется, еще есть... Чамсулла чувствовал себя, как тот юноша, который похвастался, будто умеет лихо скакать на коне, и вдруг видит, что ему подводят коня и предлагают участвовать в скачках. Забот теперь у парторга — хоть ночами не спи.
Озабоченный Чамсулла хмурится и ходит взад-вперед по кабинету председателя сельсовета: не знает, как начать разговор. А на скамье у входной двери под самым плакатом, на котором смеющаяся женщина тащит корзину с мандаринами, яблоками, виноградом, гранатами — словом, всем, что никогда не росло и не растет в Шубуруме, — под самым этим веселым изображением сидит удрученный Хажи-Бекир и мнет папаху грубыми руками каменотеса.
— Ну что ж, Чамсулла, говори, коли вызвал... — произносит наконец могильщик, не выдержав ожидания. — Я и сам собирался сюда прийти...
— Зачем?
— Хотел поговорить с вами: с тобой, с Мухтаром...
— Поговорить? О чем же?
— Хотел попросить, чтоб вы заступились. Я готов зарегистрироваться с Хевой в сельсовете...
— Но я слышал, она отказалась от тебя.
— Не говори так, парторг! Ты же знаешь: для мужчины это позор, если уходит жена. Не она отреклась, я отрекся. Я!
— А тогда на что же ты жалуешься?
— Жалею теперь. Раскаялся... Да ведь все же знают, что Хева моя жена.
— А ты говорил с ней?