Снежные волки. Чужая песня
Шрифт:
Озадачил он меня. Причем здесь я и мои парни? Кого он имел в виду? Сыновей? Что мы сделали?
– Ты же не откажешься от медвежатинки?
– своим вопросом Джамин отвлек меня от рассматривания медвежьей шкуры.
– Любая часть, какую захочешь. Пойдем, покажу.
Пребывая в глубокой растерянности, я последовал за хозяином дома. Мы вошли в сени и остановились перед запертой дверью. Джамин снял железный засов и первым вошел внутрь.
– Ступени крутые, не оступись.
Держась за перила, мы начали спускаться по винтообразной лестнице. Меня пробрал озноб от ощущения усиливающегося холода.
И вот перед нами предстало небольшое помещение, засыпанное снегом и кусками льда. И везде висело или лежало завернутое в холст, мясо. Помещение было пропитано запахом мяса и крови. И я неожиданно понял, откуда в погребе снег.
– Как же раньше мы не додумались использовать снег для хранения мяса?
– Джамин улыбнулся, довольный произведенным на меня впечатлением.
– Я тут специально для тебя отложил заднюю ляжку и печень. Возьмешь? Не отказывайся, друг. Нам редко перепадает такая удача. А донести мой сын поможет.
Джамин похлопал меня по плечу, при этом внимательно заглядывая в глаза, стараясь понять, как я отношусь к его предложению.
– Если что-то еще понравилось, бери.
– Не надо. И этого хватит.
– Отлично! Если еще снег понадобится, я же могу к тебе обратиться?
– В любое время, - ответил я.
Джамин был счастлив. И когда мы выбрались из погреба, с трудом неся медвежью ногу, он позвал сына, велев ему спуститься за печенью и помочь мне все это донести до дома. От помощи отказываться я не стал.
По пути его сын весело рассказывал, как отец и дядя охотились на медведя, он сам являлся тому свидетелем. Его рассказ живописал яркими сценами и кровавыми образами. И более лучшего слушателя, чем я этот десятилетний мальчик вряд ли мог найти. Мне действительно было интересно слушать и задавать наводящие вопросы. Лишь отпустив помощника, я сообразил, что настоящий Кайлот не стал бы проявлять столь откровенный интерес к рассказу, и тем более не стал бы поддерживать разговор. Кайлот всегда был мрачен и молчалив. Как бы и мне подольше придерживаться этого образа?
Жена выбежала навстречу. Такая добыча была для нас большой редкостью. Я видел, как загорелись ее глаза. Сегодня будет отменный обед!
Вдвоем мы принялись разделывать мясо. Жена отрезала на куски, заворачивала их в холст, а я рубил кости. Вскоре прибежали сыновья.
– Настоящее медвежье мясо!
– обрадовались они, втягивая носами запах. Их глаза загорелись азартом.
На плечи детей мы возложили обязанность перетащить мясо в погреб. Потом появился дед и его суровое лицо неожиданно смягчилось доброжелательной улыбкой. Он только наблюдал за процессом.
Когда мы, почти все были заняты важным делом, пусть ненадолго, но я почувствовал себя важной частью семьи, нашу сплоченность. Это было сильное чувство, которое хотелось сохранить подольше.
Потом жена хлопотала на кухне, а я сидел в саду под старой сосной и пытался разобраться во всем, что со мной произошло. Воспоминания жизни Кайлота по-прежнему были обрывочными, наполненными болью и ненавистью. Его жизнь представала в мрачных тонах. Мне нужно стать таким, какой он? Смогу ли я жить чужой жизнью? Смогу ли петь чужую песню?
– Отец, мама зовет обедать, - окликнул меня младший сын, выскочив на крыльцо.
– Иду, - отозвался я.
Я не заставил себя долго ждать. Манящие запахи еще издали пробудили мой аппетит.
Проходя мимо дверей комнаты дочери, остановился. Затем помедлив, постучал и, не дождавшись разрешения, открыл дверь. Девочка сидела у окна, выходящего в сад, наблюдая за мной все это время. А когда дверь открылась, отпрянула от него. В выражении ее лица я успел заметить испуг, который быстро сменился ненавистью. Она сжала кулаки, глядя на меня исподлобья. Это Кайлот превратил ее в озлобленное существо.
Правая половина лица девочки была изуродована бугристым темно-красным шрамом, оставшимся от солнечного ожога. Правый глаз из-за него оказался практически закрыт, а уголок губ опущен, создавая тем самым пугающее выражение. Шрам Айкар поспешила закрыть длинными белыми волосами., обычно она прятала его под масками, изображающими зверей, но они сейчас лежали на столе. Синее платьице едва прикрывало ее колени, подчеркивая худенькую фигурку. Внешний вид дочери был болезненным. В свои десять лет она выглядела максимум на восемь. Девочка чахла в этом доме, а Кайлот ни разу не удосужился поинтересоваться ее здоровьем.
У меня в груди сжалось сердце.
– Выходи, отныне ты всегда будешь сидеть за общим столом.
Сказав так, я закрыл дверь. А что собственно я еще мог сделать? Для Айкар я чудовище. Станет ли она слушать мои слова? Я на ее месте наверно бы не стал. Очередной приказ вышедшего из ума отца…
Ни на что, не рассчитывая, я вошел в столовую. Все уже сидели, ожидая моего появления. Не понравилось мне это… Как вообще можно ждать кого-то, когда перед носом такая вкуснотища? Если я не превращусь в настоящего Кайлота, я определенно поменяю принятые здесь порядки. Начать прямо сейчас? Неудобно как-то…
Я прошел к своему месту и, не обращая внимания на присутствующих, принялся за еду. Вскоре и остальные последовали моему примеру. Братья вполголоса о чем-то переговаривались, иногда громко стуча ложками о тарелки. И вдруг стало пронзительно тихо…
Я поднял голову.
Девочка стояла при входе холодным взглядом осматривая присутствующих. Она была в маске волка. Кажется, жена стала бледнее, чем прежде.
– Дахир, принеси Айкар стул, - велел я.
– С этого момента она всегда будет есть с нами.