Снежных полей саламандры
Шрифт:
— Доброе утро, Аня.
— Доброе утро, Ольга Аркадьевна, — Ане подняла на лоб очки. — Кофе?
— Нет, не надо… — она присела за стол напротив, спросила с любопытством: — А что вы делаете?
Ане объяснила.
— Как интересно, — с уважением сказала Ольга Аркадьевна. — Термические процедуры, говорите? Вы закончили? Позвольте мне?
— Пожалуйста.
Ане передала пластинку. Ольга Аркадьевна повела рукой, и под её пальцами родилось с низким отчётливым гулом вишнёвое пламя.
— Но это же… наше Отрадное! — воскликнула Ольга Аркадьевна,
— Здесь можно выполнять задание, а можно попробовать нарисовать что-то своё, — объяснила Ане. — Мне захотелось нарисовать ваш посёлок. Мы когда подъезжали, я увидела на повороте… ели, дома… дорогу… Небо…
— У вас получилось вполне.
— На самом деле не очень, — огорчённо вздохнула Ане. — Видите, система дала оценку семь и девять?
— Это… мало?
— Очень. Максимальный балл — двенадцать. Вот здесь… недостаточно точно прописала код цвета, фонари должны быть оранжевыми, а вышли жёлтыми. И это вполне может стоить пациенту жизни, если не отработать данный промах в ближайшее же время. А вот линия крыш… это разрез Каховского…
— Вы — натуральнорождённая, Аня? — неожиданно спросила старшая Жарова.
— Да, — слегка удивилась Ане: было в её голосе что-то настораживающее. — Все модификации приобретённые, геном не затронут. Хотя мы — потомки первопереселенцев тринадцатого «ковчега», у нас немало носителей телепатической линии «сменор-семь» и «сменор-восемь». У меня — седьмая, и я сейчас учусь… буду держать психотренинги на третий ранг вскоре.
Ольга Аркадьевна внимательно выслушала Ане, потом покачала головой:
— В таком случае у нас вам придётся очень нелегко.
— Из-за холода?
— Не только. Лучше бы вам остаться в космосе, конечно же. К нам приезжать в гости, как вариант.
— Не понимаю, — искренне сказала Ане. — Я вам неприятна? Но ведь вроде бы не давала повода…
Старшая Жарова подняла ладонь:
— Нет, вы — хороший человек, доктор Ламель. Просто совсем скоро вы сами поймёте, насколько вам здесь придётся нелегко.
Ане молчала. Думала. Неприятным предчувствием вспомнился тот странный обмен приветствиями между матерью и сыном успел — дождалась…
На кухне возникла Настя, та самая девушка с сединой в волосах.
— Доброго утра.
— Доброго утра и тебе, — отозвалась Ольга Аркадьевна. — Кофе?
— Да.
— А вон там, я заварила, — подсказала Ане.
Она смотрела на Настю и хмурилась, ей отчего-то казалось, будто седины в тёмных волосах девушки стало больше, и каким-то странным, неприятным образом изменилось лицо: стало старше, складки в уголках губ прорезались глубже. Или вчера просто устала от долгой дороги и не разглядела девочку как следует?
Настя выпила кофе, съела немного печенья, потом ушла куда-то через вторую дверь, за которой Ане успела увидеть большие стеклянные окна, забранные на старинный манер тонкими кружевными шторами.
— У неё приобретённая прогерия Эммы Вильсон, — вдруг пояснила Ольга Аркадьевна, дождавшись, когда за Настей закроется дверь.
— Приобретённая? — удивилась Ане. — Разве это не генетически обусловленная болезнь?
— Генетически, — подтвердила старшая Жарова. — Но её очень сложно диагностировать. Ребёнок растёт и развивается, как обычные дети. Но в момент пробуждения паранормы, то есть, лет в двенадцать-шестнадцать, болезнь начинает стремительно прогрессировать, потому её так и назвали, приобретённой. Эту болезнь никак не могут локализовать генетики. Она порой обнаруживается даже на тех геномных схемах, где никогда раньше не отмечалась. Насте семнадцать, и, в общем-то…
— Ничего нельзя сделать? — напряжённо спросила Ане.
Ольга Аркадьевна покачала головой.
— Врачи стараются. Но лекарств от этой дряни не существует. Ни традиционных, ни паранормальных.
Ане зябко поёжилась. Сказала:
— Может быть, пока?
— Может быть, — легко согласилась старшая Жарова.
Помолчали. Ане разлила по чашкам новую порцию горячего кофе. Держала в озябших руках горячую кружечку, вдыхала терпкий горьковатый аромат и старалась не думать о бедной умирающей девочке, не успевшей толком пожить.
— Вчера вы обмолвились, что мой сын был ранен, — задумчиво выговорила Ольга Аркадьевна. — Насколько тяжело?
— Ну, — осторожно начала Ане, — он ведь восстановился…
— И что?
— Наверное, это говорит о том, что ранение было не настолько серьёзным, как вы думаете, Ольга Аркадьевна?
— Мне известно, что такое действительная служба, — безжалостно продолжила она. — Не надо щадить мои чувства. Я троих сыновей потеряла на войне. Имею право знать об Игоре всё.
— Ольга Аркадьевна, не надо, — тихо попросила Ане. — Пожалуйста. Если Игорь захочет, он сам расскажет. А я не могу разглашать его диагнозы.
Она отвела взгляд.
— Хорошо, пусть будет по — вашему. Собственно, я хотела попросить… Вы не отвезёте меня на энергостанцию? А потом обратно. Сама я уже не вожу. Вы умеете управляться со снегоходом?
— Конечно, — сказала Ане.
Она научилась управлять снегоходом в Кап-Яре ещё, пока ждали рейсового на Пулково, Игорь настоял. Кто не умеет водить снегоход, тот калека, авторитетно заявил он. И прогнал невесту через двухчасовой тренировочный ад в условиях, максимально приближённых к боевым. Ане сильно сомневалась, что трасса до энергостанции станет хвастаться препятствиями тренировочного полигона. По ровной-то дороге отчего бы не отвезти?
— Когда поедем? — спросила Ане.
— Лучше сейчас.
Игорь с утра еще уехал куда-то по семейным делам, прихватив с собой младшего брата. Он взял одну из машин семьи, арендованная осталась стоять. Как будто Игорь заранее предвидел, что Ане понадобится её взять. Машина была заправлена и готова к поездке, но Ольга Аркадьевна со свойственной её возрасту дотошностью заставила проверить всё буквально до винтиков. Ане тихо бесилась, но возражать не смела. В конце концов, это будущая свекровь, ей с её сыном жить, и начинать эту жизнь со скандала… В общем, пришлось терпеть.