Снежный ангел
Шрифт:
Розамунда обрадовалась перспективе провести день в обществе глупеньких хихикающих девиц, в голове у которых были одни шляпки и поклонники. И хотя рядом с этими юными созданиями молодая женщина чувствовала себя зрелой матроной, глядя на них, она лишний раз благодарила судьбу, что в свое время вышла замуж за человека, который годился ей в отцы. С ним она узнала истинную цену покою, уединению и здравому смыслу.
В семнадцать лет Розамунда тоже была молодой и наивной, хотя у нее и были иные интересы, чем у Евы и Кристобель. Она и теперь, бывает, ведет себя на удивление глупо:
Розамунда чувствовала, что у нее хватит сил перенести боль предстоящих трех дней. Полночи она пролежала без сна и наконец заставила себя отказаться от слабой надежды, заблиставшей в ее душе после разговора с Аннабелл. Утром, услышав, что граф и племянница собираются к озеру, она даже обрадовалась. К тому же девушка выглядела определенно счастливой. Розамунда поздравила себя с тем, что простилась с надеждой и приготовилась мужественно встретить будущее.
И все-таки это был трудный день. Ее мучило сознание того, что Джастин сейчас гуляет с Аннабелл и что племянница пребывает в каком-то странном лихорадочном состоянии. Особенно больно было оттого, что они пошли к озеру. В довершение всех бед Тоби воспользовался тем, что Ева и Кристобель зашли в галантерейную лавку примерить шляпки, и увлек ее на церковный двор, где в самых высокопарных выражениях предложил ей руку и сердце.
– Я чрезвычайно польщена, – ответила Розамунда, – и очень люблю тебя, Тоби, но вряд ли из меня получится хорошая жена. Я стану для тебя сущим наказанием.
Ей потребовалось целых десять минут, чтобы убедить его в том, что она не обладает ни скромностью, ни кротостью, ни способностью к самопожертвованию, необходимыми для жены пастора.
Тоби с преувеличенным вниманием разглядывал старые, поросшие мхом надгробия, а Розамунда смотрела на него и горько сожалела, что он не может измениться.
Как было бы хорошо, если бы он нравился ей, тогда она бы могла выйти за него замуж. Пусть не по любви, но хотя бы из симпатии. По опыту она уже знала, что этого будет достаточно. К Леонарду она тоже не испытывала особых чувств, когда выходила за него, однако со временем полюбила его даже сильнее, чем когда-то отца.
Если бы она испытывала к Тоби хоть какое-то расположение! Они объявили бы о своей помолвке сегодня же вечером, и она сразу почувствовала бы себя в безопасности. И ближайшие три дня, пока вокруг будет разворачиваться основное действо, ради которого все собрались в этом доме, она могла бы посвятить планированию своей жизни с Тоби.
Но этому не бывать. Она не сможет выйти за Тоби ни при каких обстоятельствах. Несмотря на всю его напыщенность, он человек ранимый. И она обидела его.
На обратном пути девушки по-прежнему болтали и хихикали и, казалось, не замечали возникшего напряжения. Преподобный Стренджлав сидел рядом с Розамундой прямой как палка, молчаливый и исполненный достоинства.
Розамунда не пошла в дом. Обогнув его, она углубилась в парк. Наверное, Джастин и Аннабелл уже давно вернулись с озера,
Ее усадили между лордом Берсфордом и сэром Патриком Ньютоном. Мужчины старались вовлечь ее в беседу, но Розамунда с трудом улавливала суть разговора. В конце концов она пришла к выводу, что больше не может этого выносить. Если она пробудет здесь еще целых три дня, с ней случится истерика.
Аннабелл сидела во главе стола, рядом с дедом. По правую руку от нее сидел Джастин. Его мать, сестра и шурин расположились слева от маркизы. Беседа на том конце стола казалась весьма оживленной.
Розамунда не могла дождаться, когда леди Гилмор подаст дамам знак перейти в гостиную и оставить джентльменов одних. Она намеревалась удалиться в свою комнату, а если кому-нибудь придет в голову послать за ней, последовать примеру Аннабелл и отговориться головной болью.
Но вместо маркизы поднялся ее супруг и призвал всех к вниманию. Он улыбнулся через стол жене и обратился к собравшимся.
– Мы думали объявить об этом в день моего рождения, – сказал он. – Но кажется, кое-кто из моих родственников и гостей решил нарушить эти планы.
«Не похоже, чтобы это его расстроило», – подумала Розамунда.
– Моей дорогой внучке Аннабелл и графу Уэзерби не хватило терпения дождаться бала, и они обручились на три дня раньше.
Все зашумели и зааплодировали, поздравляя друг друга с этим радостным событием.
Маркиз поднял руку.
– Но я, будучи старым тираном, а я полагаю, что любой маркиз, достигший семидесятилетнего возраста, имеет право быть тираном, запрещаю кому-либо из присутствующих распространять эту новость до моего дня рождения.
Официальное объявление нашим друзьям и соседям состоится на балу в день моего рождения, как и предполагалось. А пока предлагаю всем перейти в гостиную, чтобы дамы могли поцеловать жениха, а джентльмены – мою дорогую внучку.
И маркиз первым поцеловал Аннабелл.
Комната наполнилась веселыми голосами и шумом отодвигаемых стульев. Но Розамунда, с трудом выдавившая из себя улыбку, когда сэр Патрик отодвинул ее стул, расслышала среди всей этой какофонии только одно слово, произнесенное лордом Берсфордом.
– Дьявол, – в сердцах бросил молодой человек у нее за спиной.
Когда леди Марч со слезами радости на глазах сжала Розамунду в своих объятиях, молодая женщина поняла, что уже не сможет, сославшись на головную боль, уйти к себе в комнату. Поэтому она расправила плечи и постаралась успокоиться.
И если в глубине души она еще лелеяла надежду скрыться от общества пораньше, то эта надежда испарилась, когда в дверях столовой Розамунда увидела поджидавшего ее Денниса.
– Ну что за девчонка, сорвала все наши планы, – пожаловался он на дочь, но в голосе его слышались и гордость, и радость. – Поддавшись внезапному порыву, Розамунда привстала на цыпочки и поцеловала брата.
– Сообщить о помолвке Аннабелл поручили Гилмору, но я надеялся, что мне тоже выпадет подобная честь, – сказал брат, добродушно улыбаясь. – Хотя, наверное, для одного дня достаточно хороших известий. К тому же Тобиас все делает неторопливо. Я решил было, что он потащился в деревню только для того, чтобы сделать тебе предложение.