Снежный демон
Шрифт:
Одной Урд известно, как быстро бы я умер, покинь деревню.
С тех пор и остался здесь. Вот только стремления у меня ни к чему так и не появилось. Я лишь пустой придаток, который живет в этой деревне, мечтает покинуть ее, но у него нет смелости на это.
Чуть постояв у двери в нерешительности махая хвостом у своих ног, я невольно положил руку на живот и тот заурчал от голода.
– Сначала поем, – радостно возвести ля, понимая, что лишь оттягиваю неизбежное.
Порывшись по всем закромам, я нашел внутри печки глиняный горшок с печеной картошкой.
Как же я ее обожаю! Да и не только я, во всем мире не сыщется ни одного демона, который не любил картошку. Вареная, жареная, пареная, в шубе или без, мы готовы есть ее постоянно. Уж настолько она любима нашей рогатой братией.
С наслаждением вкусив этот подземный сладостный плод, от вкуса которого мои глаза закатываются от наслаждения, а кончик хвоста начинает подрагивать, я опять повернулся к входу в кузницу.
Все! Оттягивать больше нельзя. Но на сытый желудок, слушать упреки отца не так плохо.
Подойдя к двери, я протянул руку к деревянной ручке и, схватив за нее, толкнул от себя. Тяжелая створка легко отворилась наружу, на смазанных петлях, словно ничего и не весила. Отец следит за подобным.
Хоть за чем-то он следит…
Мне в лицо ударил жар кузни, по ушам загрохотали частые удары молота вперемежку с шипением раскаленного металла, который опустили в воду.
У наковальни, замахиваясь молотом для нового удара в кожаном кузнечном фартуке, стоял мой отец. По его алой коже стекали капельки пота, рога были повязаны тканью, дабы не повредить их, а на лбу красовался платок, который впитывал пот. Его черная борода закрывала нижнюю часть лица, придавая угрожающую и мрачную ауру всему облику. Сильные руки с тугим канатом мышц, фартук топорщился от небольшого пуза, толстый хвост волочился по полу вырисовывая в пыли на полу непонятные узоры.
Немигающий взгляд отца был направлен, на заготовку, которую он придерживал щипцами. Он смотрел так, словно стоит моргнуть хотя бы на чуть-чуть, то его тяжкий труд пропадет и растворится в воздухе, или растает как снег.
Я стоял молча. Давно усвоил, что нельзя отвлекать его во время работы. Он сосредоточен, пытается контролировать силу удара, бить в одно и то же место, следит за температурой и еще много всего. Все-таки, что-то да в моей голове отложилось из его уроков в прошлом. Правда, с тех пор как я ему все высказал, он больше не заводил тем о том, чтобы я продолжил обучение.
И, как ни странно, он почему-то отказывался брать себе другого ученика. Есть множество молодых демонов в деревне, которые с горящими глазами готовы слушать его уроки, терпеть скверный нрав и вечно недовольное чем-то лицо. Еще и спасибо скажут.
Но он не берет учеников. Не знаю, даже почему…
– Слава Урд, которая ниспослала на моего сына желание оторвать свой хвост от кровати, – недовольно пробурчал отец, вытирая руки о грязную тряпку, свисающую из кармана фартука.
Я все так же по привычке закатил глаза, а потом, как обычно, ответил:
– Я читал книги допоздна.
Отец вздохнул, качая головой. Достал заготовку щипцами из кадки с водой, а затем осмотрев удовлетворенно покивал сам себе и убрал ее в другое место.
– Эти книги, тебя до добра не доведут, Ульв! – вот и началась ежедневная утренняя речь моего отца, – Лучше бы чем-то полезным занялся для деревни.
– Давай не будем начинать этот разговор?
– Тебе уже семнадцать, Ульв, – покачивая головой сказал демон, – Пора бы уже начать думать о будущем. Чем ты займешься? Какую демоницу возьмешь себе в жены? Тебе дом строить нужно…
– Я не хочу быть заперт в этом месте, отец! – резко отвечаю ему, как только речь зашла про дом и семью.
– Ты опять об этом? – прорычал раздраженно Хэльвор – мой отец.
– Да, в книгах говорится…
– Да выдумки твои книги! Урд тебя укуси, там снежные пустоши, Ульв! В них нет ничего кроме дикого зверья…
– Но ведь есть другие деревни, они так же, как и мы живут…
– Вот именно, что есть только демоны в редких деревушках! Нет никаких эльфов или подземников! Забила она тебе голову, а я теперь мучаюсь, – устало сказал он, садясь на пень, который служил ему стулом.
Я же стоял у двери пытаясь сдержать свои раздражение и лишь хвост, качающийся из стороны в сторону, выдавал меня с головой.
– Послушай меня, Ульв, эти книги лишь бредни каких-то демонов, Урд их задери, – потирая переносицу говорит мне отец, – сидят в своих деревнях, бумагу ценную марают, а потом разумы таким, как ты травят.
– Мне мать их читала, – с обидой ответил я, скрещивая руки на груди.
– Она тебе их читала, чтобы ты вырос смышленым, а не наивным дурачком, верящим в сказки. Когда я забирал ее из деревни, она книги брала не для того, чтобы ты реальную жизнь забросил, – с грустью во взгляде сказал отец, – А ты, чем занят? Целый день шатаешься по деревне, ничем толком не занимаешься, ни к чему не стремишься. Та девчонка тобой крутит как хочет, а ты и рад этому, хотя всем понятно, что она обещана другому! Не хотел я, чтобы мой сын был таким слюнтяем!
Последнее он прокричал, а затем в ярости ударил молотом о наковальню.
Меня захлестнула обида, та которая смешивается со злостью, разочарованием. Собственный отец считает обо мне так, и это хуже всего на свете.
Я хотел было что-то ответить, но ком застрял в горле, не позволяя словам покинуть моего рта. Видимо, сама Урд решила прикусить мне шею, чтобы я молчал.
Ничего не отвечая, я постарался сделать глубокий вдох, а затем повернулся, направляясь к выходу.
Отец, молчавший до этого и смотрящий куда угодно только не на меня, крикнул мне в спину:
– Сходи к алтарю, пришло время помолиться Урд. Попроси у нее благополучия для семьи, и о матери не забудь своей, пусть ей будет хорошо, – он тяжело вздохнул, когда я открыл дверь, – И, надеюсь, она добавит тебе мозгов, мальчик мой.
Последние слова я услышал краем уха, когда закрывал за собой дверь.
Опять настроение было испорчено на весь оставшийся день, теперь придется тащиться к алтарю с мясом и молиться. Надеюсь, по пути мне удастся встретиться с Сив и немного поговорить, она всегда знает, как поднять мне настроение.