Снежный мальчик
Шрифт:
Ром решил пойти, но шаги у него не получались. Вернее сказать, шагать-то он, вроде, и шагал, но ничего вокруг не менялось, и ноги его не находили опоры. "А может быть, я падаю? – подумал мальчик. – Или, наоборот, лечу вверх?" Но ничто не говорило и об этом. Ром стал всматриваться в неяркий свет, окружавший его со всех сторон, полагая, что непременно что-нибудь должен заметить, "Хоть бы одну, пусть самую маленькую точку!" – с надеждой подумал мальчик и… увидел ее. Впрочем, она была настолько крошечная и далекая, что невольно возникало сомнение: на самом ли деле она существует или только мерещится. Тем не менее мальчик не упускал ее из виду, и точка,
– Да это же книга! – воскликнул Ром, когда она еще приблизилась, и на углах ее блеснуло чеканное золото старинных накладок.
Книга застыла неподалеку от его лица и сама по себе открылась. "И было небо" – прочитал Ром первую попавшуюся на глаза строчку.
И в это же мгновенье в вышине загорелось голубое небо. Интересно, что под ним ничего больше не было, но в небе уже светились звезды, солнце и луна.
"Вот это книга!" – восхитился Ром и, снова заглянув в нее, прочитал "и под небом была большая пунцовая тайна". Бескрайняя равнина пунцового цвета раскинулась под небом, и ноги его обрели твердь.
Ром вновь заглянул в книгу, застывшую меж небом и большой пунцовой тайной, и прочитал "и кругом стоял невиданный лес." И кругом возник лес. Он, действительно, был невиданным, потому что состоял не из теней Веев, а из таких деревьев, которые могут встретиться лишь в потаенной стране. Одни вместо коры были покрыты шерстью и стеклом, с веток других свисали серпантиновые ленты и шнурки. Рядом стояло дерево, похожее на кипарис, изрядно потрепанный ветром. Оно выросло из визга девочки, испугавшейся мыши. Тут же стоял здоровенный кактус. Он пророс из радости мальчика, которому купили новенький, пахнущий краской велосипед. Были тут деревья, рассыпающие зеленоватые искры радости и звонкий смех. Были – растекающиеся улыбками и собирающие в своих кронах бутоны печали. И каких еще только деревьев не было в этом невиданном лесу! С любопытством разглядывая их, Ром скользнул случайным взглядом по странице волшебной книги. Он успел прочитать только два слова "и вот", но над невиданным лесом сразу же возникла темная туча.
Ром быстро отвел взгляд от книги. "Мало ли какое слово, может быть после "и вот", – подумал он. – Пожалуй, лучше сначала рассмотреть все, как следует, а потом уже читать дальше. Или вовсе уже не читать. Вдруг после "и вот" идет, например, "все пропало"? Или даже "все и навсегда пропало". Во всяком случае спешить с чтением не стоит, может быть, где-то рядом и растет золотой ананас."
Ром, не торопясь, пошел по невиданному лесу. За деревьями, которые спрятали ветви и листья в большую пунцовую тайну и стремили вверх корни, увешанные колокольчиками, блеснули разноцветными кристаллами побеги чьих-то надежд.
Чтобы разглядеть их поближе, Ром двинулся сквозь рой мелких сомнений, подобный вьющемуся пуху одуванчиков, и тут его плечо что-то кольнуло.
– Манулий! – повернув голову, невольно воскликнул мальчик.
Может быть, он и не узнал бы своего врага в обуглившемся и растрескавшемся стволе с ветками, кое-где покрытыми чешуйчатой кожей. Но как он мог не узнать золотую иглу, уколовшую плечо. Острый ее конец медленно двигался по золотому ободу, вросшему в ствол и напоминавшему обод часов, а тупой – торчал из-под одеревеневшего века Манулия.
– Ты еще не успокоился! – и мальчик выдернул иглу из-под века мага.
Игла была холодная, будто не из глаза извлеченная, а из глубокого подземелья, куда не проникает свет. И там, где должно было находиться иголье ушко, мерцал гладкий черный камень, в который превратился неистовый взгляд мага, пытавшегося, но так и не сумевшего принести в мир людей зло.
Мальчик попробовал выдавить камень из ушка – напрасные старания. Рассердившись, Ром ударил иглой по жилистому корню, бывшему прежде ногой мага, но камень по-прежнему оставался в игольем ушке, словно прикипел к нему.
– Что, не получается? – ехидно поинтересовался странный зверек, выползая из-под корня. Размерами зверек был не больше крота, а крохотная его мордочка с голубыми бусинами глаз напоминала бульдожью.
Ром протянул руку, чтобы погладить зверька, но, едва рука коснулась пушистой шерстки на его спине, зверек уменьшился и стал не больше жука или наперстка.
– И не пытайся даже – все равно не получится, – чуть слышно прошипела крошка.
– Это почему же?
– Куда тебе, такому жалкому и ничтожному, совладать с камнем.
– Это я-то жалкий и ничтожный? – Ром рассердился. – Уж кто бы говорил!
– Я вот размышляю – куда тебя можно употребить? – промолвил зверек, подрастая. – Разве что – положить вместо обычного льда в коктейль? Ради охлаждения напитка. Хотя бы так ты мне послужишь.
– Меня в коктейль?! Вместо обычного льда?!
– А ты есть всего лишь жалкий кусок льда. – зверек, размерами он теперь мог бы сравниться с дворняжкой, посмотрел на Рома немигающими пустыми глазами. – Пожалуй, ты будешь хорош в деле охлаждения напитков. Или сделать из тебя ледяную горку? – он на миг задумался. – Я бы ездил по тебе да поплевывал на тебя, чтобы лучше скользило.
– Да кто ты такой?! – в гневе вскричал Ром и замахнулся иглой на дерзкого собеседника, который был ростом уже с быка и скалил на мальчика кривые желтые клыки.
– Я большой дракон, хозяин невиданного леса! – зарычал зверь, продолжая расти прямо на глазах.
Брызнули осколками кусты, застигнутые врасплох стремительным натиском растущих членов чудовища, закачался и застонал невиданный лес под их страшным напором.
– Что ты делаешь в моем лесу?! заревел дракон и из пасти его хлынул черный огонь.
– Ищу золотой ананас. – сказал Ром надменным голосом и крепко сжал в руке золотую иглу, приготавливаясь к бою. – И никто мне в этом не помешает! Даже сотня таких чудовищ!
Напрасно мальчик готовился к сражению с драконом. Никакого сражения не получилось. Дракон вырос до таких невероятных размеров, что проглотил соперника, как какую-нибудь былинку и, наверное, даже не почувствовал отчаянных ударов, наносимых ему иглой. Однако Ром не собирался сдаваться. Благополучно избегнув ударов зубов, он скатился по горлу зверя в его живот и вознамерился было колоть врага изнутри. Но колоть было нечего и пробиваться некуда. Видимо, вместе с Ромом чудовище поглотило целую вселенную: кругом расстилались туманные луга, испещренные ручьями и реками, вдали под розовым небом среди клубящихся облаков возвышались горы. И ничто здесь не напоминало живот чудовища. Рядовой пейзаж, каких на земле тысячи. Но все-таки, было в этом пейзаже нечто невыразимо томительное и щемящее. Обычный человек, окажись здесь на месте снежного мальчика, ничего бы этого, пожалуй, и не почувствовал, но Ром испытывал мучительную жажду забвения. Ему хотелось упасть ничком в высокие серебристые травы, чтобы только ничего не видеть и не слышать.