Снежный поцелуй
Шрифт:
Во рту у Винса пересохло.
— Одумайся, Ренар. — Он выставил перед собой ладонь, пытаясь защититься. — Давай поговорим.
Глаза Дюшана сумасшедше блестели, Винс видел, как его палец нажимает на спусковой крючок.
Смерть так близка!
Винс буквально чувствовал ее вкус.
— Почему? Что я тебе сделал? Я думал, мы друзья. Дюшан заморгал, облизнул губы и покачал головой:
— Нет! Ты никогда не был моим другом. Ты отнял у меня все. Моих родителей. Лиз. Каждый возможный шанс, который у меня когда-то возникал
Боже, он действительно думал, что Винс виноват во всем? Когда-то они были почти братья.
— Твои проекты хороши, Ренар.
— Но твои всегда лучше, не так ли? — Дюшан горько рассмеялся. — Я не позволю, чтобы такое когда-нибудь случилось снова. Целую, и до свидания.
— Нет!
Кто-то загородил Винса в тот миг, когда раздался оглушительный выстрел. Они вместе упали.
Винс взглянул на бледное лицо Джинджер.
— Прости, — прошептала она, прежде чем ее глаза закатились.
Зловещая влага просочилась через его рубашку. Он посмотрел вниз.
— Иисусе! — Это была кровь. Ошеломленный Винс сел и взял Джинджер на руки, качая ее, словно новорожденного младенца.
Он не мог думать.
Он не мог чувствовать.
Он только сидел и качал ее.
Кто-то подбежал к нему и потряс за руку. Винс не обратил на это внимания, он продолжал пристально смотреть на бледное лицо Джинджер.
— Кончай, Данелли! — Над ним склонился Стивен, на лице его читалось явное беспокойство. — «Неотложка» уже едет. Помоги мне остановить кровотечение!
Тело Винса дернулось, как будто его ударили. Господи! Он сидит, а Джинджер может умереть. Стащив с себя пиджак, он прижал его к ране на груди, дрожащими пальцами поймал пульс у нее на шее. Есть! Слабый, но есть.
На пиджаке выступило ярко-красное пятно.
— О Боже, почему? — Его сердце ударилось о ребра. Никогда в жизни он не чувствовал себя более беспомощным, никогда не испытывал большей безнадежности.
Вокруг него началась суета. Винс быстро оглянулся через плечо и увидел, что на Дюшана надевают наручники, его окружило полдюжины полицейских.
Стивен схватил Джинджер за запястье и посмотрел на свои часы.
— Где, черт побери, «неотложка?»
Винс сильнее надавил на рану, чтобы остановить поток крови. Слезы застилали ему глаза.
— Держись, моя маленькая. — В горле застрял комок. — Не покидай меня. Ты не смеешь меня покинуть.
Глава 12
Ему туда нельзя. Дверь закрылась за спиной Винса, надежно отгородив его от стерильного запаха антисептиков, от больничного персонала, который сновал взад-вперед в зеленых одеждах, от выкриков селекторной связи, по которой доктора немедленно требовали в приемный покой. Он прислонился к толстой дубовой панели, отказываясь пойти в какое-нибудь тихое место.
В крошечной больничной часовне мерцали свечи. Винс закрыл глаза, и в голове тут же возник образ Джинджер, бледной, хрупкой,
Грудь сжалась, стало трудно дышать. Но Винс принимал эту боль, он хотел ее больше, чем мертвенного покоя часовни.
Он заслужил муку.
Страдание.
Пытку.
Он должен лежать на той больничной кровати вместо Джинджер. Она оказалась невинной жертвой обстоятельств. Жертвой ожесточенной ненависти Ренара Дюшана. Почему Винс не смог раньше разглядеть правду?
Он не слушал. Он видел вещи такими, какими хотел их видеть. Никогда не было в его жизни человека, которому он мог доверять больше, чем Джинджер. Теперь он знал. Но какой от этого толк? Из-за него в нее стреляли, и сейчас она борется за жизнь.
Если она переживет эту ночь, свершится чудо.
Чудо? Смешно. Винс выругался. Иисус пристально смотрел на него. Мраморные глаза статуи излучали симпатию и понимание. Винс отошел подальше от двери. Он делает это ради Джинджер, напомнил он себе. Только ради Джинджер. Не потому, что Бог мог бы вмешаться. Если бы Бог был, этого никогда бы не случилось.
Он прошел по красному ковру и скользнул на скамейку во втором ряду. Первый ряд не для грешников вроде него. Он давно разочаровался в религии, Боге и молитвах. Бог его никогда не слышал.
Неуклюже, неуверенно Винс заставил себя наклониться и встать на колени. Он умоляюще сложил руки. Он снова был мальчиком, который каждое воскресенье ходит в церковь с родителями — в полной уверенности, что Бог существует и может им помочь.
Во всем.
Милостивый Господь, спаси Джинджер. Если ты это сделаешь, я обещаю любить ее, доверять и защищать всем моим сердцем и всей душой… всей моей жизнью. Потому что я люблю ее, Господи.
На его плечо легла рука. Винс подскочил, его сердце билось с бешеной скоростью. Он посмотрел на морщинистое лицо мужчины, который тронул его за плечо.
— Я не слышал, как вы вошли, отец, — прошептал он.
Лицо священника озарила добрая улыбка.
— Прости, сын мой. Я отец О'Доннелл. Ты показался мне очень расстроенным. Я спросил себя, не захочешь ли ты о чем-то поговорить?
Винс молча посмотрел на него. Во рту у него внезапно пересохло.
— Говорят, я хороший слушатель. — Старик ободряюще кивнул.
Винс устало склонил голову.
— Я… пришел сюда, потому что… ради того… кого я очень сильно люблю. Я здесь ради нее, и только. — Он огляделся. — Я не был в церкви много лет.
— Конечно. Я понимаю. Точно так же, как многие люди, которые переступают порог этой часовни. — Спокойный внимательный взгляд священника гипнотизировал Винса. — Но все, что тебе нужно, находится в твоем сердце — в твоей способности любить и быть любимым. Доверься Господу, сын мой. Остальное придет. — Снова сжав его плечо, священник ушел так же тихо, как и появился.