Снова домой

Ханна Кристин

Возле будки Энджел натянул на лицо маску и перегнулся через деревянный заборчик. Зазывала с морщинистым лицом радостно осклабился.

– Хотите выиграть приз для вашей дамы, мистер?

Только теперь Мадлен увидела, на что смотрит Энджел, и у нее перехватило дыхание. Это оказалась пара пластиковых красных сережек, укрепленных на специальном стенде.

Она понимала, что не должна сейчас смотреть на Энджела. Он все прочтет по ее глазам, поймет, что чувствует Мадлен, вспоминая о том, давнишнем карнавале. И все же она против воли подняла глаза на Энджела.

Когда их взгляды встретились, Мадлен

почувствовала, что между ними как будто пробежал электрический разряд.

– Сережки, – прошептала она. Улыбнувшись, Энджел нежно погладил ее по щеке.

– Ладно, ладно, голубки, – мощным голосом рявкнул зазывала. – Будем платить или как?

Энджел улыбнулся:

– Или как.

И прежде чем Мадлен успела что-либо сказать, он схватил ее за руку и потащил дальше по дорожке. Она еле поспевала за Энджелом, чуть не падая от счастливого смеха. Только когда они подошли к самому краю праздничного поля, Мадлен сообразила, куда именно тянет ее Энджел. Сердце ее на мгновение остановилось в груди.

Энджел привел ее к дереву, к их дереву.

Воспоминания нахлынули с такой силой, что дышать сразу стало трудно.

Энджел встал на колени, потянув Мадлен за собой. Отпустив ее руку, он принялся копать землю. Вскоре перед ним вырос небольшой холмик влажной земли.

– Ага, вот и они, – произнес он, вытаскивая из ямки заляпанные грязью красные сережки. Энджел снял с лица маску, и она повисла у него на груди. Затем повернулся и посмотрел в глаза Мадлен.

Она не отрываясь смотрела на дешевые пластиковые сережки и вспоминала последнюю ночь, проведенную вместе с Энджелом. Они тогда лежали под этим деревом и клялись друг другу в вечной любви.

Обычно эти воспоминания вызывали у Мадлен душевную боль, но сегодня прошлое было не властно над нею. Мадлен была с Энджелом, он держал в руке залог их любви, в воздухе пахло жареной кукурузой, а вокруг гремел музыкой и сверкал огнями праздник.

– Ты помнил... – прошептала она и закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Впрочем, Мадлен не слишком старалась сейчас сдерживать слезы.

Выпачканной в земле рукой Энджел осторожно отвел волосы с ее лица.

– Помнишь, что мы тогда говорили друг другу? Были совсем юными и поклялись любить друг друга вечно. И еще говорили, что эти сережки будут символом нашей любви...

Она через силу улыбнулась, хотела что-то сказать, но в горле застрял комок. После небольшой паузы Мадлен прошептала:

– Глупые детские слова. Улыбка чуть тронула губы Энджела.

– Вовсе не глупые. Ты тогда еще сказала: «Давай спрячем их здесь, как наш талисман. И когда мы постареем, то придем сюда вместе с внуками».

– О Господи, – прошептала она. – А ведь правда, именно так я и говорила.

– Я пытался позабыть, Мэд, все убегал и убегал от этих воспоминаний, пока не понял, что бежать больше некуда и незачем. И хотя многое позабылось, эти слова я не смог бы забыть никогда. Они врезались в память намертво. – Энджел взял руку Мадлен, повернул ее ладонью вверх и положил на ладонь грязные сережки. – Я никогда не забывал тебя. Я понимаю, это не оправдывает моего поведения, но все равно я хочу, чтобы ты знала: никогда не мог забыть...

Слова «я люблю тебя» так и норовили сорваться с языка Мадлен.

Она сказала:

– Я тоже никогда не могла забыть тебя.

Может, это были не те слова, однако на большее у нее не хватило смелости. В такую важную минуту так легко было все испортить одним неосторожным словом. Тем более что и сам Энджел был готов услышать сейчас далеко не все слова.

– Пойдем, прокатимся на карусели, – предложил он. Мадлен с улыбкой кивнула. Он помог ей подняться, и некоторое время они стояли рядом, почти обнявшись, как влюбленные подростки. Потом они пошли по дорожке. На полпути Мадлен купила огромный кусок торта.

Когда они подошли к карусели, Энджел с шутливым недоумением заметил:

– Вот уж не думал, что ты сумеешь съесть такой огромный кусок торта, да еще в присутствии сердечника, которому ничего такого нельзя.

– Ты же никогда не любил сладкое.

В его взгляде мелькнуло нескрываемое удивление. Затем Энджел улыбнулся:

– До чего же хорошо ты меня знаешь, просто невероятно. Мадлен в очередной раз откусила от торта. Вытащив платок, которым раньше завязывал Мадлен глаза, Энджел вытер ей нос.

– Крошки... Ты ешь прямо как ребенок, – пояснил он. Она попыталась улыбнуться, хотя оба они понимали, что здесь нет ничего смешного.

– Ну что ж, пойдем. – И он повел ее к карусели. Обслуживавшая аттракцион молоденькая девушка с кольцом в носу и осветленными волосами с удивлением и почтением посмотрела на Энджела.

– М-мистер Демарко? – произнесла она. – Это ведь вы оплачиваете сегодня весь этот праздник?

Энджел кивнул.

– Ну, дорогуша, покатайте-ка нас как следует. – Он усадил Мадлен на жесткое черное пластиковое сиденье и пристегнул на всякий случай цепочкой. Затем обернулся к девушке и поднял большой палец вверх. Послышался механический гул, и карусель медленно завертелась. Мадлен, откинувшись на спинку сиденья, смотрела в звездное небо. Сиденье качалось из стороны в сторону, поднимаясь с каждым кругом все выше и выше над землей. Вокруг остались одни только звезды, и они были так близко, что, казалось, их можно достать рукой. Дорожка, по которой Мадлен еще совсем недавно гуляла, тянулась внизу ярко-желтой полосой.

Энджел обнял Мадлен за плечи. Внизу светились огни других аттракционов, но с высоты весь карнавал сейчас казался каким-то маленьким и далеким.

Энджел повернулся к ней:

– Мэд...

Он заговорил таким серьезным тоном, что Мадлен сразу испугалась. Она подумала, уж не организовал ли Энджел все это просто для того, чтобы эффектно с ней распрощаться. Что, если это действительно так? Правда, теперь, когда он знает о дочери, едва ли решится удрать из города на «харлей-дэвидсоне»...

– Не говори ничего, – шепотом попросила она, умоляюще глядя в его глаза.

Если Энджел намерен уехать, пусть уезжает так, без прощальных слов. Они только причинят ей лишнюю боль.

– Я просто хотел поблагодарить тебя за то, что ты спасла мне жизнь.

Мадлен облегченно выдохнула. Она так обрадовалась, не услышав самых страшных слов, что не сразу поняла, что он на самом деле сейчас сказал.

– Спасла тебе жизнь? – Она с трудом проглотила комок в горле. – Благодаришь, как я понимаю, своего кардиолога? – В голосе Мадлен звучало разочарование.