Снова домой
Шрифт:
В ответ он мягко улыбнулся.
– Да нет, я не об этом, хотя я благодарен тебе за все, что ты сделала как врач. – Энджел погладил ее по щеке и нежно улыбнулся. – Я имел в виду, что ты спасла мне жизнь. Я не представляю себе, что бы делал без тебя в эти последние недели... Наверное, не выдержал бы, напился и уехал куда-нибудь подальше. Но благодаря тебе... тебе и Лине. Вы открыли для меня совершенно новый мир.
Мадлен не знала, что и сказать.
– Хорошая моя, маленькая Мэд, – сказал он, отводя волосы с ее губ. – Я хочу поцеловать тебя. Если, конечно,
Она видела по его глазам, как сильно он соскучился, и не могла противиться своему собственному непреодолимому желанию ощутить его губы на своих губах. Мадлен потянулась к Энджелу.
Взяв лицо Мадлен в свои ладони, Энджел медленно, нежно начал целовать ее.
Их губы так же совершенно подходили друг к другу, как и много лет назад. Энджел целовал ее очень нежно, все время помня о том, что это первый после долгой разлуки поцелуй. Мадлен все теснее прижималась к Энджелу, целуя его в ответ со всей страстью, что накопилась за долгие годы. Она целовала его так, словно хотела выпить из него часть души в память об этом волшебном кружении.
Поцелуй становился все глубже, все опаснее. Язык Энджела проскользнул меж губ Мадлен, лаская, исследуя, вспоминая. Мадлен с тихим стоном еще крепче прижалась к Энджелу.
Карусель вращалась с такой огромной скоростью, что, казалось, еще немного, и они поднимутся выше звезд. Но Мадлен ничего этого уже не замечала. Она хотела только одного: чтобы этот мужчина целовал ее, ласкал, не выпускал из своих объятий.
Но вот карусель наконец замедлила ход и постепенно совсем остановилась.
Мадлен медленно высвободилась из рук Энджела и увидела молоденькую девушку, ту самую, что обслуживала аттракцион. Та широко улыбнулась Мадлен.
– Ну что ж, покатались – и хватит, – сказал Энджел. – Пойдем, Мэд.
Мадлен испытывала сейчас такую легкость, что, казалось, запросто могла в любую секунду взмыть в небо. Держась за руки, они опять пошли по освещенной дорожке парка. Мадлен с усилием переставляла ослабевшие ноги, боясь в любую минуту упасть на ровном месте.
Потом, когда Мадлен немного успокоилась, они еще долго гуляли, болтая обо всем на свете, смеясь, дурачась, вспоминая добрые старые времена и ни единым словом не поминая то плохое, что было между ними. Энджел был просто в ударе: раздавал направо и налево автографы, покупал разные безделушки, терпеливо стоял, если кому-то из пришедших в парк людей хотелось сфотографировать его.
Наконец они подошли к выходу из парка. Здесь Энджел остановился поговорить с каким-то пожилым господином в поношенном шерстяном пальто.
– Первые детишки придут сюда завтра в десять утра, – сказал Энджел. – Если им у вас понравится, вы можете рассчитывать на хорошие чаевые.
Мадлен удивленно улыбнулась Энджелу, и они двинулись дальше.
– Кто это такой? И о каких детишках ты с ним говорил? Энджел пожал плечами.
– Я договорился на завтра снять этот парк с каруселью и всем прочим. Будет праздник для детей с нарушением двигательных функций – пусть как следует повеселятся.
Мадлен
– Да, ты и вправду очень изменился. Энджел снял с лица маску и улыбнулся.
– И ты изменилась. После такого катания на карусели осталась, как была, в одежде. Ничего не сняла.
– Это еще не значит, что мне не хотелось раздеться. Энджел с трудом перевел дух. Улыбка исчезла с его лица.
– Садись в машину.
– И куда же мы...
Энджел открыл замок и распахнул дверцу.
– Садись, садись...
Еще ни с одной женщиной Энджелу так сильно не хотелось заняться любовью. Он желал Мадлен невообразимо. Всякий раз, когда он смотрел на нее, в нем вспыхивало желание, сильное, как боль. Энджелу приходилось собирать всю свою волю – может быть, и волю Фрэнсиса, – чтобы прямо в машине не сорвать с нее одежду.
Еще в парке, на карнавале, Энджел ни о чем другом не мог думать. Он хотел Мадлен, ему нужна была ее близость, но сейчас, когда она так близко, на Энджела ни с того ни с сего напал страх. Он медленно вел машину по безлюдным улицам, и его руки, сжимавшие руль, были влажны от пота. Он старался не думать о том, что произойдет, когда они окажутся вместе в одной постели, но воображение против его воли вновь и вновь рисовало Энджелу мучительно сладкие картины. Он уже столько раз представлял себе это, но...
Получится ли у него?
Этот вопрос парализовал волю, заставлял его обливаться холодным потом. Энджел совершенно не был уверен в том, что его хватит на всю дистанцию; да и сможет ли он хотя бы выйти на старт? До операции ему и в голову бы не пришло беспокоиться, но сейчас совсем другое дело.
Когда они наконец приехали к цели, Энджел почти лишился дара речи от волнения. Сделав последний поворот, он выключил двигатель.
Мадлен обернулась к нему. Энджелу не нужно было зажигать в салоне свет, чтобы увидеть выражение ее глаз. Они были широко раскрыты, и смотрела она, не мигая, слегка локусывая нижнюю губу.
– Почему мы приехали сюда? – мягко спросила она. Он распахнул дверцу со своей стороны, и вспыхнувший в машине свет осветил лицо Мадлен.
– Выходи. Увидишь сама. – – Острое желание прошло, но Энджел старался не думать об этом.
Он уже достаточно об этом думал, теперь пришло время проверить себя в деле. Даже если и удастся заранее избавиться от одних демонов, с другими придется, видимо, столкнуться лицом к лицу.
Энджел вытащил из-под водительского кресла фонарь и терпеливо дожидался, пока Мадлен выйдет из машины и присоединится к нему.
Подойдя к Энджелу, Мадлен посмотрела вокруг. Они приехали к дому ее отца.
Дом, как крепость, стоял на вершине холма, и его силуэт обозначался на фоне звездного неба. Лунный свет отражался от стекол и решетки, когда-то поставленной на окно бывшей комнаты Мадлен. Портик с белыми колоннами защищал вход от дождя. Сейчас тень от портика падала на массивные ступени. Четыре трубы возвышались над островерхой крышей. Черные металлические ворота из заостренных наверху прутьев защищали вход в поместье.