Снова и снова
Шрифт:
Не оборачиваясь, направляюсь к выходу, у которого уже маячит Димка. На лице брата растерянность. Метлицкий разводит руками, спрашивая взглядом: и все, Жень? Да. Все. Точка.
До последнего чувствую взгляд Кирилла на себе. Но до последнего беспощадно давлю в себе желание обернуться. Нельзя. Нельзя давать ему надежду. Иначе он не справится с расстоянием, что так коварно вырастает между нами. Ему так будет легче. А я уж как-нибудь справлюсь. Не впервой.
— Ну, так что? — не отстает с расспросами брат всю обратную дорогу. — Женька, чего ты молчишь?
— Ничего, Дим. Жирная точка. Все. Ему так
— Ты с ума сошла? Жень? Ты парня отправила за границу с чувством пустоты? — о, а это что-то новенькое. Теперь моя очередь удивляться. — Жень, блядь, ты дура?
— Ты за дорогой следи, — зло фыркаю я.
— Нет, ты мне объясни, — он останавливает машину на обочине. И оборачивается ко мне. — Ты его любишь ведь, так? — и не дожидаясь ответа, продолжает: — Любишь и не отпирайся. И этот упрямый баран тоже тебя любит. Твою мать, как малые дети, — бьет по рулю ладонями. — Жень?
— Что? — мне сказать нечего. Если в аэропорту я знала, что поступаю правильно, то теперь я разбита полностью. Что? Что не так я сделала? В чем я провинилась и где ошиблась? Я ведь для него это сделала. Для Кира.
— Обещай, что как только он приземлится, ты ему позвонишь. — Нервно постукивая пальцами по рулю, рычит Метлицкий.
— Нет, — отворачиваюсь к окну. — И не проси.
— Он же любит тебя, дуру такую.
— Почему не скажет? Почему ты так думаешь? Это все предположения, — я тихо возражаю братцу, раздираемая сомнениями. За все время, что мы были вместе, Кирилл так ни разу и не сказал о свои чувствах.
— Хорошо. Зайдем с другого ракурса. Представь себя на его месте. У тебя Олимпиада, тебя зовет охрененный тренер в Штаты, допустим. Ты к этому шла всю жизнь. Да, у тебя завязались отношения. Где-то сглупила, тупанула и все… он ставит условия. Или я, или карьера. Ты как себя чувствовать будешь? — зло сверкает глазами Димка, поджимая губы. — Ты хочешь, чтобы он бросил все и следующим рейсом прибежал к тебе и упал на колени? Жень? У меня такое ощущение, что ты именно этого добиваешься.
— Я не… не хотела, чтобы так, Дим… — а он прав! Он ведь прав на все сто! С каким чувством я его отпустила? А точнее, дала пинка под зад.
— Женя, твою ж…
— Я же освободила его от отношений, — пытаюсь себя оправдать. Хотя чем дальше, тем больше понимаю, какую дурость сделала. Наверное, лучше было вообще не появляться, чем дать ему призрачную надежду своим появлением, а потом тут же ее растоптать.
— А ему это надо? — устало вздыхает он и заводит машину. — Ты подумай, хорошо подумай. Своим таким поведением, не желая зла, ты можешь отбить у него все желание играть в хоккей. Подумай, сестренка.
И я думала. Всю дорогу думала. И с каждой минутой, проходящей с момента нашего расставания, я все больше понимала, какая я дура. Губы до сих пор горят от поцелуя, чувствую его вкус. Ощущаю его руки, прижимающие меня к сильному телу парня, и сердце, которое бьется часто-часто рядом со мной. И как мне теперь без этого жить?
Слезы я уже не могу контролировать. Они словно живут своей жизнью. Беспрерывным потоком катятся по щекам, размывая весь мир вокруг. Мир, который без него, казалось, уже не нужен.
— Останови машину, — обращаюсь к Диме, с остервенением стирая ладонями мокрые дорожки от слез. Пальцы, еще недавно крепко цепляющиеся за шею любимого человека, как за спасительный круг, теперь трясутся от бьющей меня нервной дрожи.
— Осталось немного
— Останови, я сказала! — рыкнула в его сторону. Мне надо выйти, подумать. Остаться один на один со своей «болью». Надо ощутить твердую почву под ногами, чтобы понять — мир не исчез. Он все еще существует, а падаю я исключительно в свой личный ад. Димка остановил машину, решив, видимо, что лучше сейчас не спорить.
Выскочила, как ошпаренная, и направилась, сама еще не понимая, куда. Просто шла. Брела вперед по припорошенным белым снегом тротуарам и прокручивала в голове счастливые картинки. Как яркие вспышки-воспоминания. Я не могла сидеть, стоять, мне нужно было что-то делать, иначе голова готова была взорваться, а темнота, поднимающаяся изнутри, накрыла бы, утягивая в себя окончательно.
Глава 33. Кир
Я, как идиот, стою и смотрю ей в спину, даже не могу найти в себе силы остановить ее, потому что пустота внутри и никаких мыслей в голове. Для меня существует только ее удаляющийся силуэт. Весь мир и вся жизнь сосредоточилась на этом мгновении.
Точка, значит.
А на губах еще чувствую ее вкус. Когда она сама ко мне влетела в руки, я думал, все, одумалась. Прилетит следом. Подумал, что мои надежды были не напрасны и что я чертовски фартовый. Ан нет. Не на ту напал, что называется. Как в одно мгновение она своим появлением подняла меня выше облаков от счастья, так же быстро и бросила на землю. Я сильный, хмыкаю, вспоминая ее слова. Добьюсь успехов. А кому нужны эти успехи, если и порадоваться им, кроме родителей, некому? Если единственный во всем гребаном мире человек, который был дорог, остается за тысячи километров от тебя. Здесь она радоваться будет… а может, я не хочу здесь? Я хочу ее там! Рядом. Хочу просыпаться от ее поцелуев, хочу строить планы на выходные да даже готов в час ночи ехать искать проклятую ёлку! Только бы с ней.
— Молодой человек, регистрация заканчивается. Вы последний, — возвращает меня в реальность женский голос. Оборачиваюсь, встречаясь с сочувствующим взглядом девушки-регистратора. Да уж, вот это драма. Думал, такое только в кино бывает, а нет. Как там говорят? Вся жизнь — театр, а мы — актеры.
— Да, извините, — отхожу от оцепенения и достаю свой билет и паспорт.
После, уже сидя у иллюминатора, я тупо смотрел на удаляющийся город. Город, в котором я оставил свое сердце. Сложно представить, что будет дальше. Это словно ты делаешь шаг в пустоту, лелея надежду, что не рухнешь вниз. Только в моем случае пустоту сопровождает боль потери: любви, счастья и смысла жизни, как такового. Еще вчера у тебя было все: хоккей, любимая, квартира, собака. А уже сегодня ты остался ни с чем.
Рядом сидит симпатичная девушка и пытается вывести на разговор, но у меня совершенно нет желания разговаривать. Мыслями я остался там, на земле. С Женей. Незнакомка оказывается понятливой особой и быстро теряет ко мне интерес.
Откидываю гудящую голову и прикрываю глаза, желая увидеть мою девочку. И, как по мановению волшебной палочки, вот она. Рядом. Так близко, но невероятно далеко. Зареванные серые омуты глаз. А вот смеется и пытается отбиться от меня, тыча по ребрам. А здесь бьется в экстазе, волна которого накрыла нас обоих. Ее раскрасневшиеся щеки, испарина на лбу и такие сладкие и манящие губы, что распухли от долгих поцелуев.