Снова и снова
Шрифт:
Она моя, я это точно знаю, и надо с этим что-то делать. От одних мыслей о ней крыша начинает ехать. Неделю без нее, и я готов умереть. Уже начинаю сомневаться, а нужно ли это все, и стоит ли оно таких жертв?
А дальше пересадка и новый рейс. Теперь уже долгий, уносящий меня через Атлантику. К моей мечте детства. Но радости от этого не испытываю. А лишь терзаю себя сомнениями. Таким куском дерьма я себя никогда не чувствовал.
Глава 34. Женя
Как-то
Ольга Павловна меня никуда не отпускает, хотя я ей озвучила свое решение съехать от нее и снять себе квартирку. Но факт, что предъявила мне мой тренер — что я все время буду занята, а спать можно и у нее дома — оказался очень весомым. Да и, положа руку на сердце, я не хотела пока оставаться совсем одна.
Занятия с детьми меня приводят в восторг. Они такие непосредственные и искренние, что диву даешься и лишь умиляешься. Все такие разные и такие смешные. Лучики солнышка в моем хмуром «декабрьском» небе. Три группы, и я всех деток запомнила поименно. И их обращение ко мне «Евгения Аесеевна» каждый раз заставляет улыбаться.
Димка старается меня вытаскивать прогуляться. Приходит один, хотя прошу его познакомить со своей девушкой. Уж очень интересно знать, кто на него так повлиял, что парень стал невообразимо серьезным. Раньше смотрела на него — пацан пацаном. А сейчас повзрослел и изменился. Как-то раз, когда мы сидели в кафе, Димка обмолвился, мол, предложение думает сделать свой девушке. Романтично, под бой курантов. Ну, судьба у меня, наверное, такая — чужому счастью радоваться за отсутствием своего.
Ребята из «Барсов», с которыми мы зачастую пересекаемся на Ледовой Арене, всегда приветливы, звали даже как-то пойти с ними в клуб. Но после моего отказа и предполагаю, разговора с Димой больше не поступали такие предложения.
Но самым приятным в моей жизни стало время после полуночи. Долгими зимними ночами мне снится Кирилл. И я уже не пугаюсь этих снов. Мне нравится видеть его, словно он рядом и ничего у нас не поменялось. Он, я, Джек, наши уютные вечера на кухни, жаркие ночи в спальне и безумства на улице. Это страшно, но чем дальше, тем отчетливее понимаю — пропадаю, и появляется стойкое ощущение, что живу я лишь своими снами.
Отслеживаю все матчи и жизнь новой его команды. Высматриваю на фотографиях, видео. Свои соцсети он забросил окончательно, да и при мне особо ими не пользовался.
Мой Кир, такой важный, красивый… настоящий, но там. В Америке. Это давит тяжелым грузом в районе груди. И я уже привыкла к этому ощущению.
— Елку ставить будем? — раздается
— Прямо сейчас? — открываю один глаз и, щурясь, пытаюсь разглядеть Оль Палну.
— Да, а что нам мешает? Завтра уже тридцать первое, тянуть некуда, — хмыкает она и раздвигает шторы в комнате, запуская свет зимнего солнца.
— А можно еще поспать? — ною я, не желая мириться с реальностью.
— Нет, Жень, спать нельзя. Поднимайся, пошли на елочный базар. Придется без помощников справляться, — улыбается она и оставляет меня одну.
Я, тут же воспользовавшись моментом, закрываю глаза и сразу попадаю в жаркие объятия Кира, где он меня целует, прижимая к себе. Я словно ощущаю гладкость его кожи на пальцах и готова целовать каждый сантиметр его идеального тела…
— Ковальчук, — вырывает из грез грозный голос женщины. — Я сказала, подъем и за елкой.
— Уже встаю, — выползаю из-под одеяла, желая, чтобы все провалилось к фигам.
На елочном рынке или, как его еще называют, базаре народу тьма-тьмущая. Елки размерами от совсем малышек до больших, ветвистых и жутко колючих. Эх, а ведь не так давно я и сама мечтала под руку со своим тогда еще Дёминым выбрать пушистую красавицу на наш первый совместный праздник. Роль ворчащего и бубнящего наверняка досталась бы парню. Но сегодня же ханжой была я.
— Я бы один раз искусственную купила бы и не мучила каждый год новые деревья, — причитаю я, пока Ольга Павловна выбирает деревце. А я в это время, неловко переступая с ноги на ногу, растираю замерзшие ладони.
— Ну-ну, посмотрю, как ты в своем доме будешь ставить неживое дерево, — уловила она мою болтовню, на что я всего лишь пожимаю плечами. Нет у меня настроения в этом году. И не будет.
— Может, это? — как же я хочу закончить это мучение и снова вернуться в постель. Сил совершенно нет.
— Отлично, то, что надо, — наконец радует меня ответ тренера.
Домой мы возвращаемся замерзшие, но Оль Пална довольна, и ладно.
Установив дерево в специальную подставку и налив туда воды, мы принялись за ее украшение. Оказалось, что у тренера дома масса новогодних игрушек и гирлянд. Столько, что можно ими увешать всю квартиру. Без особого энтузиазма принимаюсь за навешивание шариков и думаю, как же мне хотелось украшать ель с Киром и Джеком, который наверняка разбил бы пару игрушек. Мы бы обмотались новенькой мишурой, хохотали и много-много обнимались.
У Устиновой к тому же полно игрушек еще советских времен. И вид этих красивых и причудливых фигур возвращает меня в детство, где мы с мамой наряжали деревце и с нетерпением ждали бой курантов. Тогда это было время волшебства и писем к Деду Морозу.
— Жень, ну ты чего такая хмурая? Праздник же. Улыбнись! — пожурила улыбчивая Ольга Павловна, приобнимая и накидывая мне на плечи пушистую мишуру.
Вымучила из себя максимально счастливую улыбку. Что-то в прошлом, а что-то и вовсе не сбылось. Тяжело вздыхаю и продолжаю украшать нашу красавицу.