Снова с тобой
Шрифт:
— Правда? Ты побледнела, — заметил он.
Комната поплыла у нее перед глазами. Ей пришлось вцепиться в край стола, чтобы не упасть.
— Наверное, я съела что-то не то. — Но после обеда прошло уже несколько часов, с тех пор у нее во рту не было ни крошки.
— Может быть, или подхватила вирус. Половина моих подчиненных свалились с гриппом. — Роберт накрыл ее руку, и на этот раз Ноэль не стала вырываться. Комната вращалась медленно, не спеша, как разгоняющаяся карусель. — Пойдем, я отвезу тебя домой. Ты сможешь дойти до машины?
— Кажется, да. — Но едва Ноэль
— Все будет хорошо. Надо только вернуться домой, вот и все.
Она кивнула, и ей показалось, будто ее голова болтается, как воздушный шарик на ниточке. Она сообразила, что уже не раз слышала эти слова. Именно их Роберт произносил, когда она бывала слишком пьяна, чтобы идти без поддержки. Но ведь на этот раз она не выпила ни капли!
«Он что-то подсыпал в мой стакан. Это точно».
В голове у нее зазвучал сигнал тревоги. Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но было уже слишком поздно. Стены комнаты смыкались вокруг, словно она смотрела через быстро суживающуюся линзу. Свет тускнел, его вытесняла бархатистая серая пелена, в которой мерцали язычки свечей. Последним, что увидела Ноэль, прежде чем соскользнула со стула на пол, было до боли знакомое презрительное выражение на землистом лице официанта.
Глава 2
— Мэри, к подъезду подруливает фургон второго канала, репортеры Си-эн-эн ломятся в дверь, а дама над раковиной вопит, что у нее горит голова!
Сотовый телефон потрескивал, голос Бриттани пропадал и снова возникал, напоминая щебет какой-то обезумевшей пичуги. Мэри молчала, пережидая минутную панику. Когда она заговорила, ее голос прозвучал спокойно:
— Ты сможешь задержать их, Брит? Всего на пять минут, не больше. Я на углу Парк-авеню и Пятьдесят девятой улицы, и, похоже, пробка наконец-то рассосалась.
— Попробую. — Циничный смешок Бриттани прорвался через помехи. — Ого, меня только что сняли для завтрашнего репортажа «Высший свет против салона»! Это к разговору о рекламе.
— Хватит болтать. — Мэри отключила телефон и сунула его в свою вместительную сумочку от Прада. На расстоянии полуквартала загорелся красный свет. Подавшись вперед, перекрикивая радио, настроенное на матч «Янки», Мэри попросила: — Высадите меня на углу. Оттуда я дойду пешком.
Точнее, добежит — всю жизнь она куда-то торопилась бегом. Салон находился на углу Мэдисон-авеню и Шестьдесят первой улицы, через один длинный квартал и два коротких. Если светофоры помогут, она преодолеет это расстояние быстрее, чем водитель успеет узнать, выбьет ли Майк Стэнтон Сэмми Соуза из одной восьмой финала.
Она уже заворачивала за угол Мэдисон-авеню, задыхаясь и молясь, чтобы антиперспирант перебил запах пота, когда заметила фургон с эмблемой программы новостей второго канала. Последние несколько десятков ярдов она покрыла одним махом, подгоняемая биением сердца.
Эрнесто Гармендиа, самый модный стилист в этом году, стал звездой месяца; Мэри уже запланировала интервью с ним для программ «Сегодня» и «Прямой эфир с Реджисом и Кэти Ли». Но негативный репортаж мог в одну минуту превратить его в парию — и нести ответственность за это придется ей, Мэри. В конце концов, именно ее посетила блестящая идея — отпраздновать создание нового филиала шикарного салона Гармендиа «Совершенство» и устроить день открытых дверей и обслуживания для всех, кто согласится заплатить двести долларов за стрижку. Собранные средства было решено передать детскому ожоговому отделению больницы святого Варфоломея. Мэри заказала икру и блины в ресторане «Петроссиан», шампанское — у «Соколина и компании». Был предусмотрен даже приз — два билета на концерт Андреаса Шиффа в «Карнеги-холл».
Все было готово, дата жирно обведена в ее календаре. Но два дня назад один из клиентов Мэри, автор весьма нелестной биографии Элвиса Пресли, прибыл в Мемфис и увидел десятки рассерженных поклонников Элвиса, пикетирующих книжный магазин, где ему предстояло раздавать автографы. Несколько телевизионных каналов сразу отказались освещать это событие. Мэри пришлось в последнюю минуту вылетать в Мемфис, успокаивать взвинченного автора, уламывать капризных продюсеров, обратный рейс задержался. Поэтому в аэропорту Кеннеди она оказалась всего за час до открытия салона Эрнесто. И вот очередная неувязка!
На красной ковровой дорожке у дверей салона Мэри пришлось продираться сквозь толпу журналистов и папарацци, собравшихся в предвкушении приезда знаменитостей. Репортеры, которых Мэри обычно приходилось уговаривать явиться на очередное событие, теперь осаждали ее ассистентку, стоящую на страже возле застекленных дверей. Бриттани выделялась в бурлящей толпе как факел, ее бледные щеки раскраснелись, волосы пламенели в пронзительном свете фотовспышек и ручных прожекторов. Заметив проталкивающуюся к ней Мэри, Бриттани буквально просияла: подкрепление подоспело вовремя.
Изобразив на лице радостное оживление, Мэри вскинула руку и выкрикнула, обращаясь к репортерам:
— Наберитесь терпения, ребята! Еще пара минут — не больше! — Обернувшись к ассистентке, на миловидном личике которой мелькнуло отчаяние, Мэри яростно прошептала: — Задержи их еще на несколько минут. Я выясню, что происходит.
В салоне глазам Мэри явилась сцена, которая могла бы стать кульминацией первоклассной комедии. Пышнотелая дама средних лет стояла посреди элегантного салона, обставленного мебелью в стиле Людовика XV. Капли падали с мокрых волос дамы на короткое черное кимоно, расходящееся на объемистой груди. Ее обладательница вопила во всю мощь легких:
— И это вы называете завивкой? Да у меня на голове ожог третьей степени! За такое дело возьмется любой адвокат. Я этого так не оставлю, не надейтесь! — Длинный малиновый ноготь дамы нацелился на персонал салона, безмолвно выстроившийся вдоль стен, на фоне зеркал в барочных позолоченных рамах. —
Мэри метнула взгляд на Эрнесто, который прилагал все старания, чтобы успокоить клиентку, но явно начинал терять терпение. Его ноздри раздувались, рука уперлась в худое бедро, поза выглядела оскорбительно.