Снова с тобой

Гудж Эйлин

А теперь Ноэль вышла из повиновения, и Роберта это не устраивало. Ноэль чувствовала, что он готов взорваться, и, когда он шагнул к ней, машинально попятилась, сошла с дорожки на газон. За восемь лет супружеской жизни Роберт ни разу не поднял на нее руку, но по какой-то причине Ноэль всерьез опасалась насилия. Она вдруг поняла, что всегда побаивалась мужа. Возможно, именно поэтому она не осмеливалась спорить с ним: ей не хотелось знать, на что он способен.

Однако его жест выглядел примирительно.

— Ноэль,

пожалуйста, выслушай меня. Если тебе нет дела ни до меня, ни до нас обоих, вспомни об Эмме! — Его голос зазвучал приглушенно и почти вкрадчиво.

Ноэль охватила вспышка ярости.

— Не смей втягивать в наши ссоры Эмму! Это несправедливо!

— По-твоему, справедливо разрушать семью?

Внезапно Ноэль почувствовала сильную усталость. У нее разболелась голова.

— Давай договоримся по-хорошему. Дело не в тебе. И не во мне. А во всем сразу. Возможно, Дженнин была той последней соломинкой, что сломала хребет верблюду.

— Но ведь еще не слишком поздно начать все заново.

Она покачала головой.

— Роберт, ты же знаешь: такая жизнь не для меня. Все эти Вечеринки и заседания благотворительных комитетов. Если я еще хотя бы раз услышу, как Алтия Уайтхэд расхваливает лыжный курорт в Телларайде, я просто завизжу! — Она не добавила, что ее школьные подруги, девочки, в кругу которых она выросла, тоже так и не привыкли к ее роли миссис Ван Дорен. С годами они отдалились от Ноэль одна за другой.

Роберт смерил ее испепеляющим взглядом.

— Как, по-твоему, мой отец добился успеха в бизнесе? Думаешь, он вкалывал с девяти до пяти, как какой-нибудь тупица в заштатной конторе? Нет, он устраивал вечеринки, вступал в общественные организации, приглашал на ужин тех, кто мог быть ему полезен. И мир бизнеса с тех пор ничуть не изменился. Думаешь, я сумел бы уладить тот конфликт с торговым центром «Крэнберри», если бы не знал, как превосходно играет в гольф Карл Девлин, или не помнил, что Риз Брейтуэйт предпочитает кубинские сигары «Г'олд стерлинг» гондурасским «Экскалибур»?

— Прекрати! — Ноэль зажала уши ладонями. — Сейчас же замолчи!

Роберт сразу умолк и потер щеку дрожащей рукой. Он вдруг утратил выражение превосходства.

— Господи, Ноэль, чего ты хочешь от меня? Чтобы я умолял, стоя на коленях?

На минуту Ноэль задумалась. Чего же она хочет? И вдруг она все поняла.

— Я хочу развода.

Его губы сжались, он подозрительно уставился на незнакомое, явно опасное существо, занявшее место его прежней покладистой жены. Когда он заговорил, вся наигранная мягкость улетучилась из его голоса. Теперь он стал хриплым от сдержанной ярости.

— Поступай как тебе угодно, — выпалил он, тыча в нее пальцем, — но даже не мечтай, что я оставлю тебе Эмму. Я не сдамся, Ноэль. Ради дочери я готов на все. — Он шагнул к ней и застыл, глядя ей в глаза сверху вниз. Его правое веко неудержимо подрагивало,

и Ноэль вспомнился Дориан Грей, красивый юноша, настоящее лицо которого, спрятанное на чердаке, было ужасным. — Думаешь, хоть один судья в здравом уме согласится назначить тебя опекуншей? Тебя, женщину, об алкоголизме которой известно всем и каждому?

Ноэль почувствовала, как кровь разом отхлынула от ее лица. Роберт стоял так близко, что она видела волоски в ноздрях его идеального аристократического носа, крохотный шрам на подбородке, куда старший брат случайно угодил хоккейной клюшкой, когда Роберту было десять лет. И глаза, бледно-голубые, с черной полоской вокруг зрачков, пристальные и внимательные, точно глаза сибирской лайки. Мгновение Ноэль была уверена, что он сейчас ударит ее.

Вспышка гнева взбодрила ее. Взяв себя в руки, она не стала напоминать мужу, что она не пьет уже шесть лет, а его самого застала в объятиях другой женщины не далее как шесть месяцев назад. Выпалив это, она оправдала бы ожидания Роберта, ввязалась бы в сражение, в котором все преимущества на его стороне.

Ноэль прибегла к доводам рассудка.

— Ты пытаешься с помощью дочери отомстить мне, а я знаю, что ты не способен так поступить с Эммой. Ты ведь хороший отец, Роберт. Вы с ней по-прежнему будете встречаться. Мы что-нибудь придумаем.

Долгую минуту его лицо оставалось каменным, а потом вдруг обмякло. Роберт заморгал, качнулся с пяток на носки. Кулак со связкой ключей медленно разжался. Он почти удивленно перевел взгляд на свою открытую ладонь. Ноэль увидела красные полосы на коже, где в нее вдавились ключи.

— Ты права, — произнес он. — Боже мой, Ноэль, как я сожалею обо всем! Мне так жаль… — Прикрыв лицо ладонью, он тихо заплакал. Ноэль никогда не видела его плачущим и была настолько ошеломлена, что коснулась его руки жестом сострадания. Он вскинул голову. Его глаза налились кровью, на лице отчетливо читалось презрение к самому себе. — Во всем виноват я. Я все испортил. У тебя есть все основания ненавидеть меня.

— Ненависти к тебе я не испытываю, — заверила Ноэль, у которой опять перехватило горло.

С безграничным унынием и скорбью на лице Роберт тихо и просительно выговорил:

— Можно попросить тебя об одном одолжении? Ты выполнишь мою просьбу?

Ноэль ждала молча, не вполне доверяя мужу.

— Поужинай завтра со мной. Я закажу столик в «Мельнице», — торопливо продолжал он. — Мы поговорим об Эмме и решим, как будет лучше для нее. Обещаю, больше я ни о чем не попрошу. Как ты сама сказала, мы оба — ее родители. И останемся ими навсегда.

Ноэль колебалась. Она не сомневалась в том, что Роберт искренне заботится об Эмме. И если он настроен серьезно, ради дочери она обязана принять приглашение. Но в то же время внутренний голос шептал ей: «Это ловушка. Не попадись в нее!»