Снова умереть
Шрифт:
— Но вы уверены, что убийца именно Джонни Постхумус? — спросил Габриэль.
Андриссен помолчал, и эти несколько секунд тишины проговорили громче, чем любые слова, которые могли бы за ней последовать.
— У меня есть… сомнения.
— Почему?
— Я тщательно изучил его прошлое. Джонни Постхумус родился в Южной Африке в семье фермеров. Когда ему исполнилось восемнадцать, он устроился на работу в сафари-отель в заповеднике Саби-Сэндс. [105] Он работал в Мозамбике и Ботсване и в конечном итоге стал независимым гидом. На него никогда не поступало ни единой
105
Саби-Сэндс — частный заповедник в ЮАР, находится в восточной части Восточного Трансвааля, у самой границы с Мозамбиком, вплотную граничит с национальным парком Крюгера. (прим. Rovus)
— Это из того, что Вам известно.
— Верно, могли быть инциденты, о которых никто не заявил. Если убить кого-то в буше, тело могут никогда не обнаружить. Просто меня беспокоит, что не было никаких тревожных признаков. Ничто в его предыдущем поведении не указывает на то, что в один прекрасный день он мог бы увести восемь человек глубоко в Дельту и зарезать семерых из них.
— По словам единственной выжившей именно так все и произошло, — сказала Джейн.
— Да, — признал Хэнк. — Это то, что она сказала.
— У Вас есть какие-то сомнения на ее счет?
— Она опознала Постхумуса всего лишь по фотографии из паспорта двухлетней давности, которую ей показала полиция Ботсваны. У него было не особо много снимков. Большинство из них сгорели во время пожара в доме его родителей семь лет назад. Не забывайте, что мисс Джейкобсон вышла из буша полумертвой. После такого тяжелого испытания и с единственным фото из паспорта, которое имелось, можно ли на самом деле доверять ее показаниям?
— Если это был не Джонни Постхумус, тогда кто?
— Мы знаем, что он воспользовался кредитными картами своих жертв. Он забрал их паспорта, и в те несколько недель, пока их не начали искать, он мог бы использовать их личности. Это позволило бы ему стать кем угодно и отправиться практически в любую точку мира. Включая Америку.
— А настоящий Джонни Постхумус? Вы считаете, он мертв?
— Это всего лишь теория.
— Но есть хоть какие-то доказательства, подкрепляющие ее? Тело? Хоть какие-то останки?
— О, у нас тысячи неопознанных останков с мест преступлений по всей стране. Нам не хватает ресурсов, чтобы опознать их все. Из-за скопившихся образцов ДНК в криминалистических лабораториях идентификация жертвы может занять месяцы, и даже годы. Постхумус может быть среди них.
— Или он может быть жив и сейчас проживать в Бостоне, — сказала Джейн. — У него может не быть приводов в полицию лишь потому, что до Ботсваны он не допускал ошибок.
— Вы о Милли Джейкобсон?
— Он дал ей сбежать.
Какое-то время Хэнк молча разглядывал Столовую бухту.
— Я сомневаюсь, что он считал это проблемой. Дать ей сбежать.
— Той женщине, что могла бы его опознать?
— Она была все равно что мертва. Любой другой турист, оказавшийся в подобном положении в буше, мужчина или женщина, не продержался бы и двух дней, и уж точно меньше двух недель. Она должна была там умереть.
— И
— Сила воли? Удача? — Он пожал плечами. — Чудо.
— Ты виделся с этой женщиной, — проговорил Габриэль. — Что ты о ней думаешь?
— Прошло несколько лет с тех пор, как я допрашивал ее. Сейчас ее фамилия не Джейкобсон, а ДеБрюн. Она вышла замуж за гражданина Южной Африки. Мне она запомнилась как… ничем не примечательная. Таким было мое впечатление, и, говоря начистоту, я был удивлен. Я прочитал ее показания и знал, что она едва выжила. Я ожидал увидеть суперженщину.
Джейн нахмурилась.
— Считаете, ее показания не были правдой?
— То, что она шагала среди диких слонов? Что две недели пробиралась через буш без еды и оружия? Что выживала, питаясь лишь травой и стеблями тростника? — Он покачал головой. — Неудивительно, что поначалу полиция Ботсваны сомневалась в ее истории. Пока не подтвердилось, что семеро иностранцев не явились на свои обратные международные рейсы. Они поговорили с пилотом, который прилетел за туристами в буш и спросили его, почему он не сообщил о том, что их не было. Он сказал, что ему позвонили и сообщили, что вместо этого они отправились обратно в Маун по дороге. Прошло еще несколько дней, прежде чем полиция Ботсваны, наконец, поняла, что Милли Джейкобсон говорит правду.
— Тем не менее, похоже, Вы сомневаетесь.
— Потому что когда я встретился с ней, она показалась мне немного, вроде как… проблемной.
— В смысле?
— Затворницей. Не особо общительной. Она живет в маленьком городке сельского типа, у ее мужа есть ферма. Она почти никогда не выезжает из своего района. Отказалась приехать в Кейптаун для допроса. Мне пришлось отправиться в Тоувс-Ривер, чтобы встретиться с ней.
— Мы отправляемся туда завтра, — сказал Габриэль. — Только так она согласилась с нами увидеться.
— Это прекрасная дорога. Чудесные горы, фермы и виноградники. Но прекрасна лишь дорога. Ее муж — большой суровый африканер, [106] который никого к ней не подпускает. Пытается защитить, как я думаю, но он ясно дает понять, что не хочет, чтобы полиция расстраивала его жену. Прежде чем вам удастся с ней поговорить, сначала придется пройти проверку у него.
— Я это полностью понимаю, — согласился Габриэль. — Это то, что сделал бы любой муж.
— Запер бы свою жену у черта на куличках?
106
Африканеры — народ в Южной Африке, являются потомками колонистов голландского, немецкого и французского происхождения. Основная часть проживает в ЮАР и Намибии, их родной язык африкаанс сложился на основе южных диалектов нидерландского языка. (прим. Rovus)
— Обеспечил бы ей безопасность, насколько возможно. Если исходить из того, что она согласна. — Он бросил взгляд на Джейн. — Потому что, знает Бог, не каждая жена на это согласится.
Хэнк рассмеялся.
— Очевидно, вы двое расходитесь по этому вопросу.
— Потому что Джейн слишком часто рискует, черт возьми.
— Я коп, — возразила Джейн. — Как я должна ловить плохих парней, если ты запрешь меня ради безопасности? А именно так, похоже, этот парень и поступает со своей женой. Прячет ее от всей страны.