Сновида
Шрифт:
– Теперь я помню все те свои сны, - с улыбкой сказала я.
– Столько всего интересного там происходило, и помню, как всегда ждала вас с нетерпением и грустила, когда вы уходили.
– Скорее всего РЕМ-сон у тебя чуть длиннее, чем у нас.
– Не знаю как тогда, а сейчас говорят, я до сорока минут способна в нём находиться. Возможно, и в детстве он был дольше, чем у вас и поэтому я могла столько фантазировать...
– Сколько? Сорок минут?
– Салазар изумлённо посмотрел на меня.
– О таком я первый раз слышу... Ну тогда это многое объясняет. Вполне вероятно, что и раньше ты могла долго находиться во снах, потому что когда мы тебя находили, ты уже была во сне, и всегда уходили раньше, чем ты...
– Сны разные бывали, но если в общем, то имелось несколько типов - одни сны я называла своими, а вторые - чужими. Чужие сны всегда были неприятны, потому что там я всегда находилась в чужом теле, без права действий и голоса, а свои - разными. То я видела что-то хорошее, а то и не раз попадала в экстремальные ситуации, где часто умирала...
– Сны катастрофы - это нормально, - вставил Салазар.
– Работа подсознания. А то, что ты называешь чужими снами, на самом деле принадлежат другим людям. Ты пробовала по заказу прыгнуть в чужой сон?
– Хм, нет. У меня даже сейчас не получается прыгать куда-то, кроме своих фантазий. Метаморфы применяли запахи, чтобы я попала в нужное место.
– Этим и отличались пассивные сновиды от активных. Вы не можете самостоятельно выбирать к кому придёте во сне, и не выбираете определённую точку, - задумчиво произнёс мужчина.
– Получается, в чужих снах ты не сторонний наблюдатель?
– Ммм... это по-разному, - ответила я, вспоминая свои ощущения.
– Иногда я в чужом теле, а иногда как бы вижу себя со стороны... то есть не себя, а другого человека, но я как бы привязана к нему... Даже не знаю, как точно объяснить... Я, как часть того человека и это неприятно...
– Ладно, не мучайся с этим. Я понимаю, о чём ты говоришь. У тебя и в детстве были с этим проблемы. Ты не умела самостоятельно прыгать в чужие сны, хотя мы с Мией пытались научить тебя этому. В свои фантазии ты переносилась без проблем, или в наши, а вот с чужими сновидениями у тебя были проблемы. Ты всё время терялась, попадая не туда, куда нужно и менялась, вбирая в себя черты характера другого человека. Единственный вариант, который хоть как-то помогал - это перетаскивание тебя. Мы с Мией брали тебя за руки и переносили в задуманную точку..., - мягко сказал он, а потом на секунду задумался и, улыбнувшись, добавил: - Хотя думаю, наше обучение зря не прошло, раз ты продолжала попадать в чужие сны. Ты на уровне подсознания помнила, чему тебя учили, и просто наугад прыгала... Ладно, это уже не столь важно. Расскажи лучше, как всё складывалось после аварии?
– После аварии сны стали ярче и я начала страдать сомнамбулизмом, - поморщившись, я тяжело вздохнула.
– Врачи говорили, что сыграли роль многочисленные травмы головы. Мне пытались помочь, но не вышло...
– А потом тебя нашли метаморфы, - холодно продолжил Салазар, когда я замялась.
– И, наверное, наплели с три короба обо мне, а себя представили борцами за справедливость и самыми лучшими существами на земле.
– Что-то наподобие этого, - я кивнула.
– Они рассказали о тебе, а также о браслетах, и сказали, что как только я их принесу, мне дадут лекарство от сомнамбулизма и отпустят...
– Да конечно, отпустят они! Сновиды для них люди на побегушках, - в голосе Салазара появлялось всё больше стальных ноток.
– Мы расходный материал, который ради своих целей они готовы бросить в любое пекло, а если в процессе переноса сновида спеклась, могут закопать где-нибудь в лесу, - последние слова он процедил сквозь зубы и отвернувшись, замолчал.
– Так было с Мией?
– робко спросила я и, протянув руку, взяла его за ладонь, чтобы хоть как-то поддержать.
– Да, - сдержанно ответил он, но я поняла, что эта сдержанность даётся ему с трудом.
– Расскажи мне о ней, - попросила я.
– Какой она стала, когда выросла? Была всё такая же весёлая и озорная? Помню, как легко и просто с ней было общаться, и как она умела поднять настроение... А уж как заразительно смеялась.
Перед глазами ясно встала красивая темноволосая девочка, похожая с маленьким Салазаром и я улыбнулась, вспоминая, какая Миа была общительная и добродушная. "Именно она очаровала меня при первой встрече и с ней первой я подружилась".
– Миа была чистой душой и уж если кто-то нравился ей, защищала до последнего, не желая верить в плохое, - тихо сказал Салазар.
– И это её сгубило. Мы иногда работали с метаморфами, и к несчастью, в одного из них она влюбилась. Я чувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет, а Миа не верила мне... Она буквально жила им и повторяла, что Климент не такой, как все остальные и что он любит её... А этот ублюдок взял и отдал Мию другому. Наигрался, удовлетворил свою похоть и без жалости и мук совести бросил её, а второй метаморф, прикрывающийся личиной Климента убил её, попросив в музее заменить один экспонат. Ему видите-ли хотелось иметь в своей коллекции оригинал и только Миа могла добраться до него, положив на место подделку. А она... не знаю, чем думала... наверное, надеялась, что выдержит двойной перенос тяжёлой вещи. Ведь сначала требовалось захватить с собой в сон подделку, а потом прыгнуть с ней музей, где произвести замену, после чего прыгнуть назад... Однако, не выдержала...точнее перенос оригинала и убил её...
Мужчине всё тяжелее давался рассказ, а потом он вообще замолчал и судорожно вздохнул, а я почувствовала, как у меня наворачиваются слёзы. "Бедная Миа, она всегда была такой живой, задорной, поддерживала меня во всех шалостях и откликалась на любое предложение. Для неё не было невозможного, и фантазировала она не меньше меня. Порой мы создавали такие фантастические реальности, которые даже трудно было описать словами".
Пожав Салазару ладонь, я прошептала:
– Мне так жаль... Миа была невероятной...
– И мне жаль, - вдруг холодно произнёс Салазар.
– И вдвойне стало её жаль, когда я узнал всю правду. Метаморфы обошлись с ней бесчеловечно... Хотя слово "человечно" к ним вообще не применимо... Знаешь, что с ней сделал тот, второй метаморф? Закопал в лесу, как бродячую собаку! А мне лгали, издали показывая копию Мии! А когда я пытался с ней поговорить, слышал лишь одно - что она не хочет со мной общаться, потому что я не верю метаморфам и пытаюсь настроить её против любимого... И ведь я, как полный идиот, верил в это! Но знал, что она соскучится по мне и однажды не выдержав, попытался найти её в сновидениях, а когда не смог, заглянул в дом метаморфа и тогда узнал правду... Представляешь, им было плевать на её смерть, на случившееся, абсолютно на всё и вот тогда я начал следить за ними и многое узнал!
– Салазар вскочил со стула и начал ходить по комнате, а я сидела, боясь даже вздохнуть, потому что только сейчас до меня дошло, что со мной чуть не поступили также.
– Ты сказал, что один метаморф заменил её любимого, - всё же переспросила я, и мужчина тут зло бросил:
– У них это стандартная практика! Если человек им нужен, они его не бросают, когда теряют интерес, а передают другому метаморфу, чтобы тот разыгрывал чувства...
– О Боже, - я приложила руку к груди, чувствуя, что мне не хватает воздуха, а мужчина остановился и внимательно посмотрел на меня, а затем с горечью спросил:
– Они с тобой сделали так же?
– Да, только я сразу распознала подмену, - пробормотала я, чувствуя, как дыра в сердце разрастается ещё больше. "Если раньше кусочек души отказывался верить в то, что Лука мог так со мной поступить, то сейчас сомнений уже нет... Значит, стандартная практика", - по щеке потекла одна слеза, потом вторая и не выдержав, я расплакалась.